– Она кузина? – спросил Лайам и понял, что у него повреждено не только горло, но также челюсть и рот.

– Ну да, эта особа – моя кузина. Одна из безбрежной орды моих кузин, если уж говорить начистоту. Мюррей, помнишь?

– Пресвитерианка?

– Да, как и я, и как ее бабушка. А теперь к делу: боюсь, как бы я ни старался, тебе будет больно.

Мэтью оказался прав. В какой-то момент Лайам закричал, но от этого ему стало только хуже, и он с благодарностью воспринял накрывшую его темноту.

– О Господи, он побледнел еще больше! – Кайра выложила травку на стол и подошла к кровати, на которой лежал Лайам.

– Он страдает от мучительной боли, а я, боюсь, ему еще добавил. – Мэтью покачал головой.

– Ничего не поделаешь, кузен. И все-таки ему уже лучше, но такие раны медленно заживают. На нем нет живого места; просто чудо, что сломана только одна нога.

– Ты уверена, что он всего лишь избит?

– Избит, я в этом не сомневаюсь. Может быть, его еще и сбросили с горы. Некоторые раны могли получиться от того, что тело катилось по каменистому склону, а потом упало на камни. Он так и не смог тебе рассказать, что случилось?

– Конечно, нет. Он произнес одно-два слова, потом закричал от боли и с тех пор находится вот в таком состоянии. – Мэтью вздохнул. – Хотелось бы мне понять, в чем тут дело. Кто и зачем сделал с ним такую ужасную вещь? Я, правда, мало с ним виделся после того, как он от нас уехал, но Лайам не такой человек, чтобы наживать врагов, тем более таких злобных.

Кайра без нужды проверила крепость веревок, которыми Лайам был привязан к кровати, и внимательно посмотрела на своего пациента.

– Подозреваю, что в ком-то он мог вызывать нешуточную ревность.

Мэтью нахмурился. Кажется, его кузина слишком сильно заинтересовалась Лайамом Камероном, и это нечто большее, чем интерес лекаря к пациенту. Лекарь не стал бы так часто трогать густые темно-рыжие волосы Лайама. Разумеется, сейчас Лайам не в лучшем виде, после жестокого избиения он потерял часть своей красоты, но в теле и в лице осталось вполне достаточно привлекательности, чтобы вызвать любопытство у Кайры.

Мэтью попробовал посмотреть на Кайру как на женщину, а не просто кузину, с которой играл в детстве, и вытаращил глаза, поняв, что из приставучей девчонки она превратилась в красавицу. Маленькая, изящная, при этом женственная – у нее хорошей формы грудь и округлые бедра; иссиня-черные волосы заплетены в косу, свисающую до пояса, а цвет волос подчеркивает белизну и чистоту кожи. Овальное личико придавало ее красоте изысканность, носик был прямым, в маленьком подбородке чудится намек на силу характера. Но что особенно должно было привлечь интерес мужчины, так это ее глаза: под аркой изящных черных бровей, под сенью густых ресниц они сияли зеленью, невинные и в то же время таинственно-глубокие. Мэтью даже вздрогнул, когда понял, что большой рот и пухлые губы, как и улыбка, могут быть воплощением невинности, но многие мужчины увидят в ней повышенную сексуальность. Он вдруг испугался, не допустил ли серьезную ошибку, позволив кузине ухаживать за таким мужчиной, как Лайам Камерон.

– Что-то у тебя слишком свирепое лицо, кузен, – усмехнулась Кайра, готовясь растирать мазь для Лайама. – Он не умрет, я тебе обещаю, хотя выздоровление займет много времени.

– Я тебе верю. Одна из причин, почему Лайаму было трудно жить в монастыре, – это…

– Там нет девушек, которым можно улыбаться. – Кайра насмешливо хмыкнула, видя, как сердитое выражение испортило мальчишечье красивое лицо кузена. – По-моему, этот человек, как и наш кузен Пейтон, имеет подход к девушкам. Ему достаточно просто улыбнуться, и…

– А по-моему, ему даже улыбаться не надо, – проворчал Мэтью.

– Может, и не надо. Ладно, не смотри так мрачно, сейчас он для меня не опасен, так ведь? А когда Лайам подлечится настолько, что сможет улыбаться, он будет опасен, только если я этого захочу. Неужели ты думаешь, что с такими родственниками, как у меня, я не научилась обращаться с мужчинами? – Кайра прищурившись посмотрела на Лайама. – И разве он плохой человек? Вряд ли он подлый, бессердечный совратитель невинности.

Мэтью вздохнул.

– Ничего такого я о нем не говорил.

– Тогда о чем беспокоиться? Лучше будем беспокоиться о своих делах, они куда более важны, чем вопрос, буду я или не буду сопротивляться сладким улыбкам красивого парня. Кузен, я прожила здесь два месяца, и за это время от моих врагов не поступило никаких известий, так что я думаю, можно попробовать вернуться домой в Донкойл.

– Понимаю, хотя… Меня очень смущает, что не приехал ни один из твоих родственников. Неужели их не удивляет, что ты так долго живешь в мужском монастыре и монахи тебе это разрешают?

Кайра подавила внезапно вспыхнувшее чувство вины: она так и не сообщила кузену, что не поддерживает контакты с семьей.

– Гости в монастыре не редкость – и мужчины, и женщины, а я хорошо заплатила за эту привилегию.

Мэтью смутился, потому что это была жестокая правда, и кузина с улыбкой похлопала его по руке:

– Оно того стоило: мне нужно было укрыться и залатать душевные раны, преодолеть страх и горе, убедиться, что когда я вернусь домой, я не приведу за собой к воротам Донкойла этого убийцу, ублюдка Рауфа.

– Твоя семья всегда защитит тебя. Они считают это своим долгом, своим правом и будут недовольны, что ты ими пренебрегла.

Кайра прищурилась:

– Признаю, но с этим я как-нибудь справлюсь, а пока мне надо решить, что делать. Дункан взял с меня слово, и я должна крепко подумать, как его сдержать и чего это будет мне стоить.

– Понимаю, это нелегко: Рауф – злобный и опасный противник. Но все-таки ты поклялась мужу проследить, чтобы его люди не страдали под правлением Рауфа, если он проиграет сражение. Дункан проиграл и умер той же ночью, а это значит, что твое обещание было клятвой у смертного одра. Тебе придется сделать все возможное, чтобы ее сдержать. – Мэтью поцеловал кузину в щеку и пошел к двери. – Увидимся завтра. Спокойной ночи, Кайра.

– И тебе того же.

Как только кузен ушел, Кайра со вздохом опустилась на стул возле кровати Лайама Камерона. Мэтью кажется, что все очень просто; хотела бы она, чтобы это было так. Клятва, которую она дала своему бедному, злосчастному мужу, лежала тяжким грузом на ее сердце, как и судьба людей Арджлина. Дункан очень заботился о своих людях, все они слабые и немного странные. Грустно думать, как они будут страдать под властью Рауфа. Кайра молилась за них каждый вечер, но не могла избавиться от чувства вины за то, что сбежала. Хотя не все из того, о чем просил Дункан, казалось ей правильным, люди Арджлина больше не могут ждать, пока она будет разбираться со своими сомнениями. Пора, давно пора что-то сделать.

Она не спеша протерла Лайама мягкой тряпкой, смоченной в холодной воде. Хотя у него не было жара, но после обтирания он стал спокойнее. Кайра была уверена, что этот сильный мужчина выздоровеет. К тому времени как он сможет сам о себе позаботиться, она должна будет решить, что делать с Арджлином и Рауфом. Как только она узнает, почему напали на Лайама, и будет уверена, что враги больше не будут за ним охотиться, она оставит его на попечение монахов и отдастся собственному предназначению.