– А вы быстро поправляетесь, сэр Лайам! – Кайра критически оглядела его.

– Хотелось бы верить, но… – Он мрачно посмотрел на сломанную ногу.

– Боль, от которой вы страдаете, скрывает от вас правду, но я ее узнаю по виду синяков и величине опухоли. То и другое уменьшается гораздо быстрее, чем у других людей, за которыми я ухаживала, и это очень хорошо. Даже ваша сломанная нога выглядит уже не такой опухшей.

– Тогда зачем же ее привязывать? И зачем вы подняли ее на подушки?

– Чтобы вы не очень сдвигали ее во сне, иначе легко повредить тому, что начало заживать. А поднята нога, чтобы уменьшить отек; но я думаю, что вскоре необходимость в этом отпадет. И все равно вам придется еще несколько недель давать ноге отдых, время от времени поднимать ее вверх, как сейчас, но если вы не сделаете какую-нибудь ужасную глупость, то скоро сможете пользоваться ногой почти как здоровый человек. Сначала она будет слабой, но не более того.

Лайам вздохнул.

– И сколько еще недель ждать?

– Примерно шесть; тогда можно будет снять лубки и повязку. Не могу сказать, как скоро вы станете выглядеть столь же грациозно, как раньше: это зависит от вас, но, по-моему, ждать придется недолго – вы молодой, сильный, здоровый, и если будете благоразумны, даже следа хромоты не останется.

– Значит, мне очень повезло? – Он слабой улыбкой ответил на ее улыбку, и Кайра торопливо подсунула ему под спину подушки, помогая сесть. – По-моему, сейчас многим монахам приходится спать на плоской постели.

Она засмеялась низким, хрипловатым смехом, от которого внутри у него разгорелось опасное тепло.

– Некоторые это и так делали, потому что считают грехом спать на мягких подушках, но вы правы, сейчас к ним прибавилось еще несколько человек.

– На этот раз брат Мэтью не придет? – Лайам почувствовал тяжесть в животе, но он не желал, чтобы в таком интимном деле ему помогала женщина.

– Нет, но здесь есть мальчик, который привез сено для вашей лошади. Сейчас я его приведу.

Как только она вышла, Лайам закрыл глаза и процитировал все ругательства, которые мог придумать. Наверное, надо прекратить осторожничать, а всю свою волю направить на то, чтобы не тянуться к ней. Он не мог припомнить ни одной женщины, которая бы возбудила в нем вожделение так быстро. Впрочем она и не пыталась этого делать; в ее манерах не было ни малейшего намека на флирт – ни взглядов искоса, ни завлекательных улыбок. И все же, несмотря на боль во всем теле, Лайам хотел ее так, как никогда в жизни не хотел ни одну женщину.

Вскоре Кайра вернулась, ведя за собой худощавого подростка. Сообщив, что его зовут Кестер, она быстро вышла, а юнец, глядя ей вслед, вздохнул. Очевидно, мальчик уже достаточно вырос, чтобы страдать от невнимания женщины. Лайам должен бы был находить утешение в том, что не один он околдован Кайрой, но в отличие от него Кестер не играл со своей жизнью.

Две недели обмана, размышляла Кайра, возвращаясь из монастырского сада, где рвала травы. Вернее, надо бы сказать – десять дней обмана, потому что четыре дня Лайам был без сознания. Зато когда его голова начала проясняться и они стали разговаривать не только о его ранах, обман стал постоянно увеличиваться.

Кайра тряхнула головой. Глупости. Обман необходим для самосохранения. Она не могла оставить больного, нуждавшегося в уходе, но в остальном ей пришлось воздвигнуть между ними стену. Если раскроются смутные, но все усиливающиеся чувства и он на них ответит, она пропала: для нее было очевидно, что Лайам являлся воплощением ее мечты и что эта мечта для нее недосягаема.

А еще был Арджлин и его люди, которым она должна помочь. Дункан заставил ее поклясться в этом незадолго до своей смерти, и эту клятву она не может нарушить.

Кайра поставила корзину на землю и подошла к колодцу, чтобы отмыться от грязи. Она чувствовала себя обязанной работать в саду в уплату за травы, и как ни мало в ней было тщеславия, не могла войти в коттедж, где лежал сэр Лайам, не приведя себя в порядок.

– Глупая женщина, – пробормотала она вслух, вытаскивая ведро из колодца.

– Вот именно. Ты думаешь, что можешь безнаказанно соблазнять мужчину, сводить его с ума, да?

Молча выругавшись, Кайра резко повернулась к брату Полу и сразу же заметила, что лицо его пылает, глаза горят и весь он выглядит как-то странно. Она была зажата между его телом и колодцем, и в руке у нее была только тряпка, которой она собралась мыться. Плохо дело, подумала Кайра, сейчас этот тип явно не в том настроении, чтобы выслушивать доводы разума.

Лайам присел на кровать и хмуро уставился на дверь. Его терзало беспокойство. Большая часть ран зажила, и теперь только сломанная нога держала его на месте, как в капкане. Он все утро ходил, опираясь о костыль, надеясь придать походке подобие элегантности, но в конце концов ему это надоело. Делать было нечего, разговаривать не с кем, поэтому он просто сидел и ждал, когда вернется Кайра. Печальный итог для мужчины, которому никогда не приходилось дожидаться женщину, подумал он и тут же усмехнулся тщеславности этой мысли.

Удерживать себя на расстоянии от Кайры оказалось трудно, как Лайам и предполагал, но не потому, что она была единственной женщиной в его окружении. Кайра возбуждала и очаровывала – опасное сочетание. Чем больше Лайам на нее смотрел, тем она казалась очаровательнее. К тому же у нее были какие-то секреты, и он хотел поскорее все их узнать.

Надо признаться, она тоже старалась выдерживать дистанцию, но это только еще больше интриговало Лайама. Вокруг Кайры витал дух загадки, это притягивало и искушало перейти границы, которые он для себя установил. Сколько он ни напоминал себе, что ему нечего предложить такой женщине, как она, это не останавливало его растущий интерес к ней.

Когда Лайам узнал, что она вдова, на короткий миг у него промелькнула мысль стать ее любовником, но он тут же выбросил ее из головы. По слухам, Мюрреи позволяли своим женщинам самим выбирать мужа, но вряд ли они обрадуются бедному безземельному рыцарю.

Услышав шум снаружи, Лайам сначала подумал, что Кайра вернулась вместе с Кестером, который теперь ходил за ней как преданный щенок, но потом понял, что разговор идет на повышенных тонах, иначе бы он не услышал голосов из-за закрытой двери. Он все еще раздумывал, стоит ли посмотреть, с кем спорит Кайра, как вдруг до него донесся женский визг.

Тяжело опираясь на костыль, Лайам дошел до двери, открыл ее, и его мгновенно охватила ярость. Какой-то бесноватый монах припечатал Кайру к земле. Краем глаза Лайам заметил, что издали на помощь бежит Кестер, но мальчик споткнулся и упал, а монах уже задирал юбки Кайры.

Забыв о сломанной ноге, забыв о боли, Лайам поспешил к барахтавшейся на земле паре.

Кайра изумилась тому, как быстро брат Пол оседлал ее. Только что они спорили, и вот она уже под ним.

От него воняло потом и элем, и он был гораздо сильнее, чем она ожидала.