− Стен! – вскрикнул он, жалея уже, что вообще затеял все это.

Только своего голоса он уже не услышал. Черная дымка охватила всё почти мгновенно, поглощая голос, пробираясь в его уши, горло, легкие. Он уже не мог понять, звал ли он ученика или ему это только показалось. Зато он отчетливо чувствовал, как сжалось внутри самое важное, похолодело, отяжелело и устремилось вниз. Захваченный врасплох опытный воин не успел создать барьер и теперь сам попался в путы демона, почти потеряв способность двигаться. Теперь оставалось только одно: принять Тьму и отвергнуть ее изнутри. Раньше ему нужно было настраиваться, создавать в голове образы, мысленно прорисовывать руны. Теперь же опыт за его плечами позволял сделать все проще. Закрыть глаза. Сделать глубокий вдох –тот самый болезненный в жизни вдох, когда вдыхаешь такой холод, что кажется, будто он застывает кристалликами льда прямо в твоем теле. Затаить дыхание. И в этот миг кажется, что всё, больше тебе уже не жить. И сердце замирает так, словно не бьется, и биться уже не сможет…

И вот он выдох, полный жара, от которого ты тоже умираешь на краткий миг, но больше Тьме тебя не коснуться.

Покрытый тонким слоем Света, Рейнхард был готов приступить к бою, но Тьма тут же рассеялась, будто мощный порыв ветра разогнал дымку.

Перед экзорцистом появилась удивительная картина. Юнец, которого он мысленно успел похоронить, уверенно стоял на ногах. Он успел выхватить меч, но не ранил одержимого, а только остановил удар топора, отклонил его в сторону, заставив оружие полоснуть плечо. И только мастер мог понять, какой должна была быть скорость, чтобы этот мальчишка успел перехватить меч в левую руку, отразить удар, забрать меч правой и буквально принять атаку собственным телом, дабы избежать смертельных ран. Только так и не иначе он мог не рубануть голову обезумевшему нечеловеку.

Мужчина этого не видел, но понимал так точно, что, казалось, был свидетелем этого короткого боя в кромешной тьме. А сейчас послушник и одержимый застыли. Между ними замерло лезвие освященного меча, способное перерезать горло и одному и другому, но пальцы левой руки парня уже коснулись потемневшей кожи на лбу противника. Не было ни ярких вспышек, ни Света, одна лишь голубая искра, медленно поднимающаяся ввысь.

Рейнхард боялся дышать. Он понимал, что перед ними не рядовая аморфная Тьма, а настоящий демон. Что могло это существо? Даже опытный боец не знал ответа, вот только для него было очевидно, что данная задача совсем не экзаменационная. Это уже не проверка. Он подверг опасности несколько жизней в угоду своим убеждениям. Для таких врагов одного экзорциста мало, и в тоже время вмешиваться было уже поздно.

Пауза длилась всего несколько секунд, но ужас Рейнхарда, ожидающего результата, растягивал эти мгновения в часы, в которых он боялся дышать. Но темная масса шевельнулась под пальцем молодого инквизитора. Шевельнулась и разбежалась по коже человека письменами изгнания.

Демон что-то отчаянно прохрипел на темном языке, еще пытаясь шевелить человеческими губами, которые больше ему не принадлежали.

Рейнхард пораженно наблюдал за учеником, которого знал не первый день, но вместо него видел кого-то совершенно другого. Этот человек не ведал страха и, казалось, не чувствовал боли, только хриплый голос почему-то заставил его оскалиться, будто темное создание было его личным врагом.

Демон больше не мог ничего и потому покидал захваченное тело, обращался то дымом, то черным огнем, стремясь принять подобие человеческой формы и распадаясь вновь.

Опустошенный человек, тем временем, осел, словно тряпичная кукла. Теперь было ясно, что суть темного существа, захватившего его, слаба. Просто, наполнившись человеческими силами, демон смог устроить столь эффектный прием своим врагам, за которым, однако, не было ничего, кроме блефа. Этот вывод позволил Рейнхарду выдохнуть. Теперь было неважно сможет ли мальчишка довести все до конца или нет, если нет, то он легко завершит все сам, не позволив овладеть телом юноши. Кое-кто однозначно вернется в Темный мир, из которого вылез. Такие мысли всегда радовали Рейнхарда, но сегодня он быстро забыл о них, наблюдая за событиями с особым интересом.

Демон, поверивший в свободу, рванул в сторону, но молодой человек, словно играючи, мягко развернул кисть, и искра пришла в движение. Рассыпаясь сотнями мелких бликов, она будто рисовала нить, один конец которой стремился к медленно поднимающимся пальцам человека, чтобы осветить эту руку, позволить плоти себя коснуться и тут же обратиться рунами. Символ, зацепившись за символ, в долю секунды становился подобен звену цепи, мгновенно ухватившей Тьму.

Демон мог лишь беспомощно рычать, пока его гонитель даже не собирался на него смотреть.

− Тебе пора домой, − едва слышно прошептал молодой инквизитор.

Цепь сжалась. Сгусток темной силы в последний раз захрипел и исчез, словно втянутый в свое собственное нутро, оставляя после себя только искры от той цепи и той силы, что заставила его покинуть этот мир.

Мгновение Стен стоял неподвижно, глядя туда, где только что был враг. Темные прожилки в его глазах быстро растворялись, возвращая ему беспечный вид.

− И как ты только смог защититься от Тьмы? – поразился Рейнхард, приближаясь. – Ты был куда ближе меня, а значит влияние демона было сильнее и достигло тебя раньше.

Юноша мог бы улыбнуться, объявить, что он просто такой молодец, но сознание его меркло. Затемняя восторг победы, медленно опустилась раненая рука, и боевой меч просто рухнул на землю. По телу Стена ходила дрожь. Он старался дышать, но отчаянно проваливался куда-то. Пустой разум казался туманным, а в груди поднималась тошнота. Он перестал и слышать, и видеть, и чувствовать.

В действительности он не знал ответа на вопрос наставника – не пробирало его тем холодом, который был ведом другим, не тошнило его от вони, но, как и любому человеку, ему бывало страшно, и это было бы глупо скрывать.

Сегодня же все было иначе. Черная пелена, застилающая взор, сползала слишком медленно, а сердце странно сжималось. Тело казалось чужим…

− Ты что творишь?! – воскликнул Рейнхард совсем рядом.

Этот голос прорвался в сознание ученика, и тот тут же вздрогнул, почувствовав и боль, и головокружение, и собственные пальцы, раздирающие рану. Такое уже было, и это совсем не страшно, только ответил он все же невпопад:

− Голова кружится. Он жив? – спросил Стен тут же, едва дыша, но все равно кивая на тело одержимого. – Я ведь не задел его мечом, правда?

Страх и волнение в голосе подопечного еще больше обезоружили Рейнхарда. Он не мог теперь давить на человека рядом, но и ровней считать его опасался, потому, промолчав, склонился над мужчиной, кожа которого покрылась характерной мраморной бледностью.

− Жив.

− Простите, − совершенно внезапно проговорил Стен и окончательно потерял связь с телом.

Он чувствовал, как закрываются глаза, как падает его тело, но не мог повлиять на ход этих вещей. Такое уже было однажды, и объяснить это он никак не мог. Рана не была тому виной. Она была несерьезной, в его жизни были раны и пострашнее. Боль? Да, она могла его замучить, но в этот раз не было такой боли, чтобы из-за нее вот так беспомощно падать на ровном месте. Истощением это тоже не было. Он хорошо знал, что такое истощение: когда ты выложился на полную и не можешь стоять на ногах, не можешь пошевелить даже пальцем, закрыть веки, ибо у тебя нет на это жизненных сил. Это было другое. Силы были. Тогда приходила мысль об одержимости, но он точно знал, что он один и ему не с кем бороться. Опасно было этому верить, но усомниться Стен не успел, ибо тело снова вернулось к нему так же внезапно, как исчезло.