— Вам следует быть добрее к своей сестре, она хорошая девочка.

— Она много болтает, — фыркнул Гейб. — Во всяком случае, я пришел проведать Джеки-Боя. — Этого пони прошлым летом Гейбу на день рождения подарил отец. — Иногда он капризничает.

— О, вот это точно, — улыбнулся Бенни, и его суровый взгляд смягчился. — А еще он всегда успокаивается рядом с вами, правда?

— Я умею чистить его щеткой так, как ему нравится, — пожал плечами Гейб, стараясь не выказывать распиравшую его гордость. — Его надо… почистить?

— Забавно, что вы спрашиваете, потому что уверен, небольшая забота ему не помешает. — Бенни показал головой в сторону отсека с упряжью. — Вы знаете, где у нас хранятся скребницы.

Гейб с важным видом прошел в отсек, быстро нашел то, что ему нужно, и зашел в стойло к Джеки-Бою. Пони зафыркал, обнюхивая его в надежде получить кусок сахара.

— Прости, Джеки, — пробормотал Гейб, — я очень спешил и ничего тебе не принес. — Он стал чистить пони, и Джеки-Бой успокоился.

В целом свете не было занятия лучше, чем чистить Джеки-Боя. Равномерное, успокаивающее движение скребницы, спокойное ритмичное дыхание пони, ощущение шелковистой шерсти Джеки-Боя под пальцами… Гейбу это никогда не надоедало.

В конюшне взад-вперед ходили люди, но в стойле были только Гейб и Джеки-Бой. Время от времени задумчивость Гейба что-нибудь нарушало: заносчивый джентльмен требовал заменить лошадь, грум извинялся перед невоспитанной леди за то, что ей недостаточно быстро подали лошадь. Но большую часть времени здесь стояла тишина, ее нарушал лишь стук молотка Бенни, который ставил на место подкову.

Но все посторонние звуки смолкли, когда Бенни позвали к подъехавшему экипажу. На несколько мгновений Гейб погрузился в состояние настоящего блаженства; в конюшне были только он и его пони. Но потом в проходе раздался звук тяжелых шагов.

— Здесь есть кто-нибудь? — послышался мужской голос. — Мне нужна лошадь.

Гейб присел на пол в переднем углу стойла, надеясь, что его не заметят.

Но мужчина, должно быть, услышал его.

— Эй ты, там, мне нужна лошадь! — крикнул он.

Его обнаружили.

— Простите, сэр, но я не грум, — сказал Гейб, когда мужчина подошел ближе. — Я просто ухаживаю за своей лошадью.

Мужчина остановился у стойла. Поскольку Гейб сидел спиной к дверце стойла, он не видел мужчину. И надеялся, что тот его тоже не видит.

— А, так ты один из детей Шарпа, да?

— К-как вы узнали? — Гейб почувствовал приступ тошноты.

— В этой конюшне лошади есть только у детей Шарпа.

Об этом Гейб не подумал.

— Ты Гейбриел, да?

— Я… Я… — Гейб замер, испугавшись того, как проницательно мужчина вычислил его. Ему попадет, если об этом узнает отец.

— Лорд Джаррет — на пикнике, лорд Оливер решил не ехать, остается только лорд Гейбриел. Ты.

У мужчины был мягкий голос, даже добрый. Он держался не так высокомерно, как взрослые ведут себя с детьми. И, судя по тону его голоса, у него не было намерения причинить Гейбу неприятности.

— Тебе известно, где грумы? — Голос мужчины удалялся.

— Они пошли встречать экипаж, — расслабился Гейб, слыша, что мужчина уходит.

— Думаю, они не станут возражать, если я оседлаю свою лошадь, — сказал мужчина.

— Думаю, нет.

Оливер всегда седлал свою лошадь. И Джаррет тоже. Гейб не мог дождаться, когда же он вырастет, чтобы тоже самому седлать лошадь. Тогда ему не придется просить разрешения отца покататься на Джеки-Бое.

Когда мужчина выбрал лошадь из соседнего стойла, Гейб успел увидеть лишь его бобровую шапку. Незнакомец уехал, и Гейб вдруг подумал, не стоило ли ему узнать имя этого человека, или по крайней мере попытаться получше разглядеть его. Внезапно его охватила паника. А что, если этот человек крадет лошадей, и Гейб просто позволил ему завладеть одной из лошадей?

Нет, этот мужчина знает имя Гейба и всех остальных членов семьи. Он, наверное, был гостем.

— Гости уже возвращаются с пикника! — крикнул Гейбу вернувшийся в конюшню Бенни. — Тебе лучше поскорее пойти в дом, если не хочешь, чтобы отец застал тебя здесь.

К Гейбу вернулась паника. Если отец узнает, что он опять сбежал из учебной комнаты, он накажет его. Отец очень строго относился к занятиям.

Гейб выскочил из конюшни. Когда он зашел в учебную комнату, его учитель по-прежнему дремал в кресле. Со вздохом облегчения Гейб забрался на стул и опять взял в руки скучную книгу.

Но думать о мертвой малиновке он не мог. Его мысли снова и снова возвращались к незнакомцу в конюшне. Должен ли он был рассказать об этом Бенни? Что, если там уже стоит шум и крик об украденной лошади? Что, если он попал в беду?

Сидя после ужина в детской рядом с Минервой, он продолжал тревожно думать об этом. Селия, которая простудилась и кашляла, уже спала, когда за ними пришли лакей, няня и мистер Вирджил. Лакей торжественным голосом объявил, что внизу его и Минерву ждет бабушка Пламтри, чтобы поговорить.

У Гейба взволнованно забился пульс. Если незнакомец в конюшне действительно украл лошадь и бабушка каким-то образом узнала, что именно Гейб позволил ему это сделать, тогда зачем впутывать сюда Минерву?

Лакей проводил их в библиотеку, оставив Селию под присмотром няни и мистера Вирджила. Когда там же Гейб обнаружил Оливера, с намокшими волосами и красными глазами, переодетого в другую одежду, он уже не знал, что и думать.

Потом в сопровождении другого слуги появился Джаррет.

«Где отец с матерью?» — подумал Гейб.

У Оливера окаменело лицо, в глазах появился испуг.

— Я должна кое-что сказать вам, дети. — Бабушка говорила тише, чем обычно. — Произошел несчастный случай. — У нее дрогнул голос, она закашлялась, прочищая горло.

Неужели она плачет? Бабушка никогда не плакала. Отец говорил, у нее стальное сердце.

— Ваши родители…

Она замолчала, а Оливер вздрогнул, словно его ударили.

— Мама и отец… они умерли, — закончил он за бабушку каким-то чужим, безжизненным голосом.

Гейб не сразу понял эти слова. Умерли? Как та малиновка? Он оглядел всех, ожидая, что кто-то опровергнет слова брата.

Но этого никто не сделал.

Бабушка вытерла глаза, расправила плечи.

— Ваша мать по ошибке приняла вашего отца за злоумышленника, проникшего в охотничий домик, и застрелила его. А когда поняла свою ошибку, сама… застрелилась.

Минерва, которая стояла рядом с Гейбом, заплакала.

— Нет. Нет, не может быть, — твердил, качая головой Джаррет. — Как такое может быть?