— Вы не продадите его мне?

Внезапный, да еще с такой надеждой заданный вопрос поверг Николаса в безмолвное изумление.

— Я могу себе это позволить, — поспешно заверила она, видя, что незнакомец колеблется. — Мой отец был очень богат.

В голове Николаса теснились ответы. Сказать, что эта лошадь не продается. Объяснить, что такой жеребец не годится для юной леди. Но сильнее всего оказалось любопытство.

— Что вы будете делать с ним? — осведомился Николас.

— Мне понадобится лошадь, когда настанет пора бежать из дома.

Николас невольно поднял брови. Она снова говорила дерзко, вызывающе, во фразе и тоне было нечто знакомое. Он словно слышал собственные слова.

— И куда вы намереваетесь отправиться?

— В Индию, конечно.

Улыбка чуть тронула уголки его губ.

— Боюсь, на лошади туда не доскакать.

— Знаю! Но если я найду капитана, который согласится взять меня на корабль, нужно же на чем-то добраться до порта! И… видите ли, не могу же я украсть коня!

— А… нет… боюсь, не совсем понимаю почему.

— Я не воровка! — негодующе объявила девочка. — И чем скорее обнаружат пропажу лошади, тем раньше пустятся за мной в погоню. Ну, — требовательно спросила она, пока Николас молча осмысливал услышанное, — так вы продадите его или нет?

— Сожалею, но именно этот жеребец не продается, — покачал головой Николас, довольно успешно сдерживая смех. — И, кроме того, в любом случае, думаю, родители будут крайне встревожены вашим исчезновением.

Он ожидал разочарования, но, к его удивлению, девочка, шелестя юбками, спрыгнула с ветки на низкий каменный забор у самой аллеи и выпрямилась, пристально глядя на Николаса. Совсем еще ребенок, немного странный, но привлекательный, с серыми, словно грозовое небо, глазами, слишком огромными для узкого личика с ничем не выдающимися чертами. Глазами, казавшимися гневными… вызывающими… и измученными одновременно. Николас уловил блеск слезинок в этих печальных глазах, прежде чем мятежное выражение куда-то исчезло.

— Нет у меня родителей, — сдавленно выдохнула она и, спрыгнув с забора, помчалась по ухоженному газону к ивовым зарослям. Боль этого молодого неукрощенного создания так сильно отозвалась в сердце Николаса, что он, не задумываясь, последовал за ней. Натянув поводья, он заставил жеребца перескочить через забор и понесся по газону к ивовой рощице. Девочка лежала ничком на траве около маленького искусственного озера и плакала так, словно мир рушился. Неожиданно Николас почувствовал себя виноватым. Неужели он стал причиной ее слез?

Николас спешился, уселся рядом и стал ждать, не двигаясь, не прикасаясь к ней, а просто позволяя девочке чувствовать его близость, именно так, как поступил бы с норовистой лошадью. Она не давала понять, что сознает его присутствие, однако по тому, как напряглось худенькое тело, как тряслись плечи, Николас видел, что она ощущает взгляд незнакомца. Спустя немного времени рыдания затихли настолько, что она смогла говорить.

Она не захотела отвечать на его расспросы о том, что мучает ее, и лишь твердила: «Уходите».

— Но разве джентльмены оставляют в беде юных леди?

— Я… я вовсе н-не… не в б-беде!

— Тогда почему вы наполняете озеро слезами?

Девочка не ответила, только подтянула колени к подбородку и закрыла лицо руками, пытаясь хоть как-то отделаться от назойливого незнакомца.

— Скажите, что тревожит вас?

В ответ лишь молчание.

— Я могу быть очень терпеливым, — спокойно предупредил Николас, приготовившись к долгому ожиданию. — Почему у вас нет родителей?

— Они… они умерли, — жалобно шмыгнула носом девочка.

— Мне очень жаль. Это произошло недавно?

Чуть помедлив, девочка слегка кивнула.

— И вы очень по ним тоскуете?

На этот раз кивок был более энергичным, но она по-прежнему отвечала жестами.

— Почему бы вам не рассказать обо всем? — настаивал Николас. — Мне бы хотелось узнать, что произошло. Это был несчастный случай?

Потребовалось немало времени, терпения и слов сочувствия, чтобы узнать причину ее горя: родители девочки умерли в Индии от холеры спустя несколько недель после того, как она уехала в Англию учиться в пансионе. Именно поэтому она была в трауре. Именно поэтому так горько плакала.

Николас ничего не сказал бедняжке, хотя как никто другой был способен понять ее тоску, глубокую, почти безбрежную скорбь. Скорбь и жгучую ненависть. Николас знал, что это такое — внезапно остаться сиротой, когда детство кончается мгновенно, в одно бесчеловечно жестокое, мучительное утро.

— Мне следовало тоже умереть! — вскричала она приглушенно, не отнимая ладоней от лица. — Почему Господь пощадил меня?! На их месте должна была лежать я!

Ее отчаянная мольба затронула какие-то глубоко скрытые в душе Николаса струны. Он был способен понять и ее вину за то, что она осталась жить, за то, что обманула смерть, не пощадившую родителей. Николас видел, как его отца сразила пуля, выпущенная из французской винтовки, как мать изнасиловали и убили солдаты, которые были ничем не лучше злобных, трусливых и голодных шакалов.

— Ненавижу Англию! — с неожиданной страстью воскликнула девочка. — Ненавижу всё! Здесь так холодно и одиноко…

Холодно, мокро, одиноко и все чуждое, подумал Николас. Когда десять лет назад его, еще мальчика, против воли привезли жить сюда, к родственникам матери, он тоже никак не мог согреться. Англия была так непохожа на его родину — бескрайние пустыни и седые вершины гор Северной Африки. И сейчас, когда он смотрел на вздрагивающие плечи девочки, Николасу очень хотелось утешить ее. Он достал из кармана платок с монограммой и сунул ей в руку.

— Вы привыкнете к холоду, — пообещал Николас со спокойной уверенностью. — Вы пробыли здесь всего… сколько? Два дня?

Не обращая внимания на платок, девочка громко шмыгнула носом.

— Мне больше нравится жара.

И, подняв голову, уставилась на Николаса огромными серыми блестящими глазами.

— Я все равно убегу. Они меня здесь не удержат!

Заметив мятежное выражение на лице девочки, Николас был вновь потрясен страстной натурой этого еще совсем юного создания. Нет… она вовсе не ребенок. Скорее, девушка на пороге женственности, бутон, набирающий силу и начинающий разворачивать лепестки. Да, личико ее было бледным и маленьким, показавшимся, однако, Николасу пикантным и несколько своеобразным. Ни одной правильной черты, но именно это лицо невольно приковывало взгляды. Пройдет несколько лет, и незнакомка покорит не одно мужское сердце. Густые прямые брови придавала экзотический, почти знойный вид этим измученным, тревожным глазам, хотя маленький острый подбородок свидетельствовал об упрямстве и непокорной натуре. Горе тому, кто захочет покорить ее!