Варвара сделала паузу и с тревогой посмотрела на меня.

– Я не поняла, ты чего молчишь? Обиделась за вчерашнее? Ну и зря, я твоего Царёва и пальцем не трону, сама понимать должна. Не знаю, как ты живёшь на пороховой бочке, а я предпочитаю безопасные отношения. Мне риски и проблемы ни к чему.

– Просто скажи, что я должна сделать.

– Ясно, мы все из себя обиженные, – Варвара откинулась в кресле. – Ваше злодейское величество, будьте так любезны, определите, пожалуйста, есть ли в этой мартышке за стеклом хоть что-то полезное. У меня полный детский дом детей, знаешь ли, и все они жаждут знать, обломилось ли им хоть что-то. Лады?

– Ага. А как это именно делается?

– Издеваешься? Мне всё равно, хочешь, за руку её возьми, а хочешь, поцелуй в лобик. И давай скорее, у меня ещё дел по горло с этими перевыборами.

Перед тем, как прижать ладонь к её лбу, успела заметить странную форму зрачков – будто чернила расплескались, вылились за строго очерченные пределы окружности. Необычная метка. А потом девчонка съёжилась, зажмурила глаза и зачем-то оттопырила нижнюю губу, отчего стала похожа на резинового лягушонка, без которого я в детстве отказывалась залезать в ванную. Кстати, от этого неуместного сравнения почему-то стало легче, не так муторно.

Сначала ничего не почувствовала – только удивилась, какой лоб горячий.

Видения возникли внезапно, вытесняя друг друга, и в получившейся каше с непривычки трудно было разобраться.

Очень много всего про ночной поезд – потный мужик в брезентовой ветровке курит в тамбуре, а потом он же с хрипом оседает на ребристый металлический пол. Проводница шумно сдвигает дверь и недовольно ждёт, когда все покажут билеты. Та же проводница лежит в своём половинчатом купе, неподвижно уставившись в потолок, а очки съехали на ухо. И ещё с утра – опять эта проводница, посеревшая и с тёмными кругами под глазами, пытается не расплескать кружки с кипятком, но те предательски дрожат в её руках, а остальные пассажиры смотрят с осуждением, мол, знаем, чем вы там всю ночь занимались, стыдоба-то какая.

Похоже, девчонка отдохнула душой и телом, наелась перед Москвой до отвала. Промышляет чужой жизненной силой, но хорошо знает, когда остановиться, чтобы не потерять клиента. Опытная – даром, что от горшка три вершка, только-только одной ногой в пубертат. Обычную еду почти не ест, так что организм уже отвык и с трудом справляется с нормальной пищей, чем и объясняется отчаянная худоба.

Потом видения сменяются на Москву – вокзал очень скомкано, слишком много полиции, бочком-бочком и сразу в метро, до остановки ВДНХ.

Мельтешение отдыхающих граждан, но вместе с тем трудно выловить кого-то одного, недоверчивый тут народ, настороженный.

Наконец удача – молодой человек готов отойти в сторонку, поговорить.

А потом, как калейдоскоп, полицейская машина, погрузили без разговоров, на нытьё не реагируют. Да ни на что не реагируют – тоже оборотни, вот это неприятный поворот. И привезли не в отделение, а на огромную подземную парковку, спрятанную под кварталом разноцветных небоскрёбов, вот где раздолье, наверное. Пока ведут к лифту, девчонка вовсю крутит головой, чтобы запомнить по-максимуму, и замечает за колонной шикарную блондинку, кокетливо смеющуюся и обнимающую за шею солидного дядьку. Тот кладёт свои руки на её изящные запястья, а потом другая колонна закрывает обзор. Всё занимает буквально мгновение, но меня рывком выбрасывает из видения.

Блондинка, конечно, Варвара в новом образе. Интересно, кстати, у кого она позаимствовала эту личину. Дядька – Царёв, супруг мой законный. Смотрю, у них тут развели порядки, пока я отсутствовала.

Снова вижу зажмурившуюся пацанку, дышит часто, щёки горят. Я отрываю руку от её лба и выхожу вон из комнаты.

Стою в коридоре, пытаясь унять дрожь. Ладно, не будем пороть горячку – что она видела? Его реакцию рассмотреть не успела, может, он вовсе и не был счастлив от такого расклада. Негодовал, например, от подобной фамильярности. А если не расскажет, так просто не хочет расстраивать из-за ерунды.

Варвара приоткрывает дверь из скрытого помещения и скептически смотрит на мои муки.

– Нет, с тобой точно что-то не так. Надо будет сказать Царёву, чтобы как следует расслабил тебя, а то ходишь, как мешком стукнутая. Что хоть по девчонке? Куда её? В зверинец или уж судье отдадим?

Сцена судилища над зарвавшимися оборотнями болезненно оживает, и мне становится жалко малолетку.

– Зачем сразу к судье? Давай её в зверинец. Интересная девочка.

Довольная Варвара посылает мне воздушный поцелуй.

– Вот люблю я, когда ты так говоришь!

Царёв преспокойно пил с дочерью чай с печеньем, пока я возилась с несовершеннолетним оборотнем. При моём появлении Алёнка с напускным безразличием поинтересовалась, что же мы решили. Я коротко бросила – в зверинец. Глаза у Алёнки загорелись, а Царёв поднял брови и высказался в том духе, что в последнее время в Москве наблюдается нашествие таких вот опасных детишек, чем дальше, тем хуже, и все – с периферии.

И с явным напором – что делать-то будем? Да я понятия не имею. И как ты можешь быть таким спокойным, когда сам только что…

Алёнка без всякого стеснения включила режим подхалимажа и повисла у меня на шее.

– Мамочка, ты же помнишь, что разрешила мне? А можно я заберу себе что-нибудь? Ну пожалуйста!

Вопросительно оглянулась на Царёва, но он уставился в собственную чашку с таким отсутствующим видом, что поняла – действовать придётся полностью наугад.

– Скажи конкретно, чего ты хочешь?

– Мам, ну зачем ты так? Я просто посмотрю, что у неё есть хорошего. Всё равно же её в зверинец, а я уже достаточно большая, чтобы выбрать себе что-нибудь. Все девочки в детдоме уже нахватались всякого клёвого, а мне никак не обломится. Так нечестно, вообще-то.

– И тебя не смущает, что это оборотень? Как ты собираешься у неё что-то забирать?

Алёнка вытаращивает глаза и даже открывает рот, как будто я спросила полную дичь.

– А зачем же мы, по-твоему, в детдом ездим? Варвара нас научила, – смотрит и не может понять, в чём подвох.

– И ты специально сюда торопилась из-за этого? – пока я мнусь в нерешительности, к нам подходит сама Варвара, и Царёв сразу оживляется, отрывается от созерцания посуды.

– Что, тиранишь дочку? – Варвара легко обнимает Алёнку и насмешливо грозит мне пальцем, – Жаловалась она на тебя, – и тут же, обращаясь к Царёву, – Привет, герой. Давно не виделись.

– Привет, – теперь мне кажется, что Царёв настроен скорее неприязненно.

– Федора, хорош свою девочку мариновать, дай ей попробовать самой себя проявить. Надо же когда-то начинать, и ты сама сказала, что этот оборотень интересный. Я могу подстраховать, если хочешь. Пойдём, попробуем? А Царёв тут пока подождёт, правда? – Варвара взяла Алёнку за руку, а Царёв сморщился, будто только что съел целый лимон.