– Моя вина. Конечно же моя главная цель в жизни – заботиться об американских женщинах, как о самом себе.

Селеста часто заморгала. Если бы он сказал это по-другому – мягче, спокойнее, она бы и внимания не обратила. Но этот взгляд – уверенный, притягательный, выдал сильную, властную натуру.

Впервые за долгое время Селеста почувствовала себя не только матерью ребенка лучшего друга, но и женщиной. С головы до пят. В этот самый момент малыш начал толкаться. По крайней мере, этим явлением она объяснила свое учащенное дыхание. Все ее тело словно превратилось в оголенный нерв.

– В таком случае вы довольно плохо реализуете ее, – сказала она, когда прошли спазмы.

– Приношу свои извинения. Кажется, я совсем забылся.

Мужчина выпрямился, и Селеста вновь испытала необъяснимое волнение. Его плечи были настолько широкими, что на какое-то мгновение он затмил собой солнце.

– Ну что же… Постарайтесь впредь этого не делать. – Она решила больше не смотреть на него. Кожей она чувствовала, как его губы сложились в ухмылку. – Пожалуй, теперь нам действительно пора ехать.

Голос Селесты теперь звучал мягче. На протяжении долгих лет она училась убеждать. Селеста возвела красноречие в ранг искусства. Чего бы ни обещал ей Омар, Селеста ни на минуту не обманывалась, скорее чувствовала, чем знала, что ее жизнь никогда не станет сказкой. Теперь та жизнь навсегда осталась позади.

– Мне предстоит долгая дорога, а я уже опаздываю.

– Конечно. – Мужчина оскалился в волчьей улыбке. – Присаживайтесь. Мне бы не хотелось причинять вам еще больше неудобств.

Затем он открыл дверцу и взял Селесту за руку, чтобы помочь сесть в салон.

Его прикосновение было как фейерверк: чистое безумие. Новые чувства переполнили Селесту, обновили. Город вокруг перестал существовать. Она забыла свою историю, забыла, от чего бежала, жизнь словно началась заново.

Селеста хотела отнять свою руку, как делала всегда, когда кто-то прикасался к ней без разрешения. Но впервые она не сделала этого: ей хотелось продлить чудесное ощущение от прикосновения его сильных пальцев.

– Послушайте, я не смогу вас обслужить, если вы не сядете в машину. – Мужчина прищурился, ее сердце ушло в пятки. – А вам бы этого хотелось, не так ли?

Она не могла дышать, чувствовала себя парализованной новыми пугающими ощущениями – смесью панической тревоги и восторга.

«Моя жизнь меняется», – невольно подумала Селеста.

Тем не менее единственное, о чем ей сейчас следовало думать, – безопасность ее и ребенка.

Наконец Селеста отняла руку. Она торопливо села в машину, пока еще могла держаться на ногах. Пока не сделала что-нибудь опрометчивое, как, например, не запечатлела поцелуй на этих чувственных губах.

Существовало несколько вещей, которые Рахим аль-Бахри – правящий шейх, великий правитель и царь Бахрийской империи никак не мог взять в толк. Первое – это то, почему его брат не посчитал нужным сообщить о том, что его любовница беременна. Причем, судя по размеру живота, она была на довольно позднем сроке.

Второе – то, как эта изысканная американка смогла ускользнуть от всей его охраны и ходить по городу, как будто она все еще на подиуме. Согласно добытой информации, в юности она действительно работала моделью. Селеста приняла шейха за водителя и уколола тем самым его самолюбие.

Шейх скорбел о безвременной кончине своего младшего брата. Рахим никак не мог смириться с этим, не был уверен, что когда-либо сможет пережить горькую утрату. После стольких лет, которые он провел с этой неподходящей женщиной, жизнь Омара оборвалась в одночасье на французской автостраде.

Но все это отступило на задний план, когда Рахим взял эту женщину за руку, чтобы помочь сесть в автомобиль. Он рассудил, что именно так ведет себя обслуживающий персонал. Ему ли не знать, уж слугами-то он сыт по горло.

Все звуки города моментально стихли и теперь напоминали лишь помехи на старой кассетной пленке.

Ладонь Селесты была нежной и одновременно сильной. Последнее Рахиму не понравилось. Равно как и то, как крепко она сжала губы, когда посмотрела на него. Ему казалось, что она попыталась скрыть, как они дрожали. Рахим тут же испытал сильное желание проверить свое предположение.

«Ну уж нет».

Золотистые пряди ее волос были неаккуратно забраны наверх. Она должна была бы выглядеть неопрятно, но вместо этого от Селесты веяло свежестью. На ней были светлая удлиненная рубашка и темные брюки, которые облегали стройные длинные ноги. Если бы Рахим не знал о том, что она беременна, то подумал, что она просто подложила под рубашку воздушный шар. Но хуже всего было то, что, несмотря на свое состояние, она сохранила в своем теле почти животную грацию. Когда он наблюдал за тем, как она шла к машине, то невольно подумал о том, какого это – ощущать в своих объятиях эту красивую женщину?

Рахим осекся. Думать о Селесте так – последнее, что ему следует делать. Ему нужно было лишь стереть ее из жизни своего брата. Селеста – позор королевской семьи. И чтобы со всем разобраться, он прилетел в Америку сам сразу после похорон Омара. В любом другом случае он бы просто отправил своих людей, и они бы выдворили эту женщину с частной собственности, которая когда-то принадлежала его брату.

Но с Рахима было довольно скандалов. Он больше не мог поступать импульсивно и вести себя безрассудно. Всю свою жизнь Рахим занимался тем, что устранял последствия поступков своего отца, Омара и даже своей сестры Амины.

Селеста Мак-Рей была образцом распущенности, Рахим хотел, чтобы ее не было. В глубине души он ждал подвоха. Его не удивило то, что она была беременна.

– Вижу, что у вас будет ребенок, – хмуро сказал Рахим, когда занял водительское кресло. От него не ускользнуло то, как поспешно Селеста отняла свою руку. По всей видимости, она испытала те же неприятные чувства, что и он. Он не стал уделять этому слишком большое внимание.

– Вы чересчур наблюдательны.

Сарказм? Она насмехается над ним? Рахим часто заморгал и смотрел на дорогу перед собой.

– А как насчет того, чтобы вы закрыли дверь и завели мотор?

Селеста отдавала ему приказы? И она ожидала, что он подчинится? Рахим был обескуражен происходящим. Настолько, что решил захлопнуть дверь и обдумать свои дальнейшие действия. Ребенок мог быть не от Омара. Он вздохнул. Это исключено. Одержимость его брата этой женщиной продолжалась несколько лет. Их знакомство обернулось большим скандалом. Тогда ей едва исполнилось семнадцать. Уже через неделю он поселил ее в своей квартире, даже не думая о том, что она была невежественной беспризорницей, которая жила под вымышленным именем.

Папарацци еще долго пировали.

Тогда Рахим пытался убедить отца в том, что совсем скоро Омар устанет от нее. Почти каждую неделю пресса пестрела новыми и новыми заголовками о его скандальном младшем брате.