— Федя!

— А? — опомнился парень.

Перевернув подрумянившиеся с одного бока шашлыки — глянул вверх. За какие-то несколько минут туча внаглую расползлась почти по всему небу. В глубине её посверкивали разряды, сопровождаемые запоздалым рокотом грома.

— Ох, чует моё сердце, шашлык дожариться не успеет, — упавшим голосом произнёс Витька.

— Срубаем, — махнул рукой Чугунов, — горячее сырым не бывает, тем более маринованное.

Вдруг стремительно потемнело, хлестнул порыв холодного ветра, отчего потемневшие угли взорвались искрами бенгальского огня и даже разгорелись. Землю сотряс оглушительный удар грома и раскатистым эхом пронёсся над замершим лесом.

— Бежим! — Фёдор быстро собрал в пучок шампуры и рванул в палатку. Следом, подхватив трёхлитровку с пивом, мчался Витька. Крупные капли ударили им в спину, но парни уже запахивали за собой полог. А снаружи вовсю бушевала стихия — от порывов ветра ходуном ходило лёгкое убежище, крупные капли непрерывной дробью барабанили по всему, что попадалось на пути.

— Бляха! — хлопнул себя по лбу Чугунов, — Мобильник забыл.

Откинув полог и втянув голову в плечи он рванул наружу. Виктор видел как друг добежал до кострища и схватил мобильник со столика. В это время молния сверкнула так, что пришлось невольно зажмуриться. То ли от резкого света, то ли от страха, когда рванул гром. Через несколько секунд, Витёк открыл глаза, но Феди возле костра уже не было. Исчезнув неизвестно куда, он так и не появился. Домой, после безуспешных поисков, пришлось возвращаться одному.

Воздух вокруг Чугунова словно сгустился, не давая свободно двинуть ни рукой, ни ногой, в глазах быстро мелькали радужные полосы и пятна. Когда он окончательно пришёл в себя, то обнаружил, что сидит задницей на чём-то очень сыром. Федя вскочил и под ногами противно чавкнуло. Какая-то сырая низина, костра и палатки как не бывало. На секунду в голову пришла мысль, что его шарахнуло молнией, а Витька принял за мёртвого и уехал. Хотя нет, полная чушь. Во-первых, друг по-любому погрузил бы его в машину и увёз. Во-вторых, ландшафт вокруг совершенно другой. Там — открытое место окружённое берёзами, да клёнами, а здесь небольшая полянка в хвойном лесу. Да и вообще лажа какая-то… Он сделал несколько шагов по сырой земле — даже трава была совсем другой. Там…здесь…тут… — куда это мысли понеслись?

Ни с того, ни с сего, вспомнилась книга Юрия Каменского о менте, попавшем в 1910 год. Тот, небось, тоже сразу увидел различия между "там" и "тут", особенно внутри общества. А что, если и его непонятно куда уволокло? Говорят, что молнии обладают огромной энергией — вдруг могут искривлять пространство и время персонально для одиночного субъекта, который опять разосрался со своей подругой и решил ей изменить разочек? По спине сразу пробежал холодок — естественная реакция на возможность встречи с каким-нибудь тиранозавром, если вдруг в сверхдальнее прошлое унесло. Правда, тогда были хвощи и папоротники, а здесь хвойные вроде. Блин, родители же беспокоиться будут.

Впрочем, хрен с ним, с непонятным попадаловом, разобраться можно будет потом, добравшись хоть до какой-нибудь цивилизации или её подобия. Будучи сыном армейского офицера, и, кроме того, без дураков отслужившим службу рядовым бойцом, Федя все эти мысли загнал в кубышку, на будущее. "Сначала люди и инфа, а потом самокопания".

Определёнка, даже надуманная, слегка успокоила, а противная волна паники медленно откатилась.

"Если не знаешь, куда идти, иди на север!" — вспомнил он правило для заблудившихся, понять бы ещё, где здесь этот самый север. За частоколом стволов поблёскивала поверхность широкой реки. Сквозь ветви деревьев пробивался золотистый свет, а такой оттенок бывает только на рассвете или на закате. Хотя нет, пожалуй всё-таки утро — вон над водой ещё плыли клочья тумана. Ещё через несколько минут из-за леса, слева, выглянул край солнечного диска, намекнувшего на вполне солнечный день впереди. Сразу стало как-то веселее, всё-таки днём, в отличие от ночи, гораздо уютнее, да ещё и в незнакомом месте. По крайней мере, появляется больше шансов оценить обстановку и хоть как-то подготовиться к поганым сюрпризам, коли таковые объявятся.

Север оказался за спиной и сделав "поворот кругом", Федя пошёл через лес. Под ногами уже не чавкала вода, земля с песком была усыпана хвойными иголками и мелкими веточками. Хорошо, что обут в берцы, а не в окультуренные мокасины с висюльками для особо модных мужчинок. Чугунов по-своему даже порадовался своей консервативности и неумению модничать, иначе набрал бы в обувь все виды лесного мусора. И как книжные попаданки умудряются изящно бродить в таких местах на шпильках? А некоторые ещё и бегают.

Хаос в мыслях постепенно отступил, сменившись диким желанием поесть, даже пожрать. Несколько раз попадались грибы, но Фёдор, как истый горожанин, изо всех грибов знал в лицо лишь мухомор, причём только по картинкам. Да и не будешь же эти грибы сырьём жрать, коли они не сыроежки. Хотя, их тоже надо отличать от каких-нибудь поганок. Мало того, чёрт его знает, может в этом мире сыроежки сами кого хочешь схомячат и не подавятся ни разу?

Сколь внимательно ни смотри, а хамбургеров с кокой на кустах не росло и с деревьев ничего вкусненького не свешивалось. Правда, мелькнул какой-то зверёк, похожий то ли на зайца, то ли на кролика — вот и бросился за пушистиком, сломя голову. Чугунов так и не смог разглядеть добычу, потому что зайце-кролик шмыгнул в густые кусты. Федя в два прыжка оказался возле них, но тут же с горечью сообразил, что протиснуться сквозь сплетение колючих веток можно лишь имея размеры хотя бы небольшой лисы. Путешественник сплюнул и только тут заметил, что кусты усеяны знакомыми до боли ягодами. Когда он несколько раз гостил у бабушки в деревне, кусты малины, росшей по краю огорода, были для него и лабиринтом для игр, и кормушкой. Так что сию вкуснятину и полезнятину Чугун знал хорошо и тут же приступил к харчеванию. Сочные и сладкие ягоды ещё и приятно освежали. Насытившись первым насытом и набив лёгкую оскомину — стал выбирать только самые крупные, однако, потянувшись за очередной эксклюзивиной, пришлось остолбенеть.

Поверх кустов на него смотрела жуткая морда, покрытая костяными щитками, как у эфы или гремучки, с сильно выдвинутой вперёд зауженной челюстью. В следующую секунду чудовище, разинув огромную пасть, издало странный клёкот и, треща кустами, прыгнуло к нему. Тут уж не до сравнительной анатомии и ориентировки на местности. "Всё-таки динозавры…" — не успела закончиться мысль, а Федины ноги уже задали такого стрекача, что ветер, казалось, стал посвистывать в