– Ой, простите, – залепеталапрехорошенькая девушка лет двадцати, – я не хотела… это случайно… правда…Николаша вам заплатит…

Я оглядел незнакомку. Блондинка с голубымиглазами, длинные волосы стянуты в хвост. Огромные глаза окружены густымиресницами, на щеках играет нежно-розовый румянец, над пухлой верхней губойлегкий намек на морщинку, кончик носа слегка вздернут, брови плавно расходятсяв стороны, высокий лоб совершенно гладок. Его обладательница, похоже, редкохмурится, скорей всего, она хохотушка.

– Сейчас позвоню, – продолжала бубнитьдевочка, – мы ведь договоримся… я нечаянно… не вызывайте ГАИ… Николаша вамвсе справки сделает…

Учащенное сердцебиение прекратилось, явспомнил о хорошем воспитании.

– Вы не ушиблись? – улыбнулся я. –Руки-ноги целы?

– Ой, вы не злитесь! – бурно обрадоваласьблондинка. – Я прямо сейчас оплачу вам ремонт «Жигулей», только оценитеущерб.

Я отнюдь не принадлежу к породе людей, которыеопределяют умственный уровень женщины по цвету ее волос. Да и мощное развитиехимической промышленности не дает теперь возможности точно узнать, каким цветомнаградила даму природа, но эта девушка стопроцентно натуральная блондинка. Дляшатенки или брюнетки у нее слишком нежная кожа, и, увы, думаю, моя новаязнакомая слегка глуповата. Ее вес едва ли зашкаливает за сорок пятькилограммов, тонкие пальчики украшены дорогими кольцами, насколько я могусудить – одно с топазом, а второе с внушительным бриллиантом, в пару к нему – серьги.Девица предлагает оплатить мне ущерб, значит, у нее при себе имеется немалаясумма. И все это материальное благополучие крайне наивно продемонстрированосовершенно незнакомому, почти двухметровому мужику не самой хрупкойконституции. Неужели в ее светлой, в прямом смысле слова, головенке не возниклопредположение: а вдруг меня ограбят?

– Сколько я вам должна? – щебетала темвременем девушка.

– Как вас зовут? – поинтересовался я.

– Светик, – по-детски представиласьводительница.

Я подавил вздох. Да уж, не Светлана, неСветлана Ивановна, не Света, а именно Светик!

– У меня хватит денег, – упорно гуделадурочка.

И тут до моего носа добрался странный,неприятный запах. Сначала я решил, что Светик щедро облилась новомоднымпарфюмом. Увы, сейчас некоторые фирмы выпускают абсолютно непотребные духи. Моямаменька приобрела розовый пузырек с содержимым, воняющим гнилыми яблоками. Я,нюхнув этой гадости, моментально перенесся мыслями в детство. Мозг человека всюжизнь хранит некоторые ребячьи впечатления, и мой не исключение. Много летназад, когда мне было лет этак шесть, к отцу пришла редакторша, очень красиваяженщина по имени Елена Петровна. Она сняла пальто и ласково потрепала меня пощеке. Я незамедлительно чихнул и с детской непосредственностью заявил:

– Вы пахнете, как мама Оли Рудневой.

– Она тоже любит польские духи? –улыбнулась красотка.

– Нет, у нее живет восемь кошек, –ответил я.

Елена Петровна вспыхнула и с такой силойстукнула дверью кабинета отца, что люстра в коридоре тоненько зазвенелахрустальными подвесками.

– Вава! – рявкнула присутствовавшая приэтой сцене Николетта. – А ну, иди сюда!

Я перепугался, поняв, что сказал нечтонеподобающее воспитанному мальчику и буду наказан. Но маменька неожиданнопредложила:

– Хочешь мороженое? Поди возьми в холодильникепачку пломбира.

Лишь через пару лет я сообразил: ЕленаПетровна высокий профессионал, отец ни под каким давлением не откажется отредактора, никогда не пропускающего «блохи» в его рукописях. Но дама слишкомхороша собой и, как на грех, шикарно одевается. Николетта не испытывала к ЕленеПетровне добрых чувств и была страшно довольна, когда сын, абсолютно того нежелая, сказал этой особе гадость. С тех пор я никогда не оцениваю чужой парфюм,промолчал и сейчас, хотя воняло невыносимо.

– Секундочку, айн момент, – бормоталадевушка, выпутываясь из ремня безопасности, – только сумочку открою.

Я невольно посмотрел за спину водительницы ивздрогнул: на заднем сиденье лежала куча грязной одежды, настолькоотвратительной, что от такой откажется самый небрезгливый бомж. Рядом, прямо накожаной подушке, валялись два ботинка, это от них исходил редкостный смрад.

– Сколько? – щебетала Светик, выуживая издорогого ридикюля кошелек. – Простите, а вас как зовут?

– Иван Павлович Подушкин, – представилсяя.

– Ванечка, – запела Светик, – пойдемглянем на твою машину. Я ни фига не понимаю в железках. Ты, плиз, сам оцениущерб, и разъедемся, я дико тороплюсь! Николаша меня ждет!

– Светик, – попытался я разобраться вситуации, – почему вы ехали по встречной полосе?

– Правда? – удивилась блондиночка. –Наверное, меня случайно занесло.

– И мне показалось, будто на водительскомместе никого нет, – продолжил я.

Светик хихикнула.

– Ой, какой ты смешной! Нет, я тут! Кошечкасама не поедет.

– Простите, кто? – изумился я.

Девушка прыснула:

– Кошечка! Я так свою машинку зову. Правда,она миленькая? Прикольненькая и суперская, мне ее Николаша подарил. Я сидела зарулем, просто захотела губы освежить, понимаешь?

– Нет, – ошарашенно ответил я.

Светик с явным удовольствием посмотрела взеркало, прикрепленное на крыле «букашки».

– Тут выезд в Москву, – весело объяснилаона, – надо привести себя в порядок. Я полезла в косметичку, досталагубную помадку, думаешь, легко открыть футлярчик, когда обе руки на руле? Тыпробовал такое проделать?

– Нет, – помотал я головой.

– Вам, мужикам, хорошо, можете не следить засобой, а женщина обязана шикарно выглядеть, иначе она швабра, – философскизаметила Светик. – В общем, я тюбик уронила и наклонилась, чтобы егоподнять. А помада, как назло, под коврик закатилась. Пока я между педалькамирылась, бабах, и овражек!

Я онемел. Может, я ослышался? Ну и ну!Блондинка, не прерывая движения, отпустила руль, наклонилась и принялась шаритьруками, пытаясь найти жизненно необходимую вещь, тюбик с краской для губ???Почему Светику не пришло в голову остановиться?

– Я всего-то на секундочку отвлеклась, –улыбнулась девушка, демонстрируя идеально ровные белые зубы, – а тут ты ивыехал. Такая ерунда, верно?

Я растерянно закивал.

– Ванечка, – лопотала Светик, –тебе…