полуденной тишине на путников накатывала дрёма. Да, да! Даже, несмотря на то, что путники ехали на такое неспокойное для души дело, дрёма одолевала их, заставляя смятённые сердца биться медленнее. Когда они въехали на очередной холм, путники увидели смычку песчаной дороги со Стольным Волоком. По Волоку к этой смычке приближались три фигуры. Детально различить их оказалось сложно в ярком солнечном свете и буйстве осенних красок.

– Говорил же, успеем тут перехватить! – возрадовался Закич.

– Вот теперь уж не болтай, каналья – дело делаем, – хмуро ответил Ломпатри и протянул руку своему коневоду.

Тот подал рыцарю стяг. Ломпатри расправил его и над холмами, на осеннем ветре затанцевал силуэт белого единорога.

– А если он на самом деле не колдун? – спросил Закич. – Гвардейцы ведь в таких случаях не спрашивают. Повесят простого человека ни за что.

– А если ты на самом деле не коневод? – посмотрев в глаза Закичу, спросил в свою очередь рыцарь. – Я в твои дела не лезу, вот и ты в чужие не лезь.

Ломпатри направил коня вниз к смычке дорог. Подъехав к остановившимся подле неё трём незнакомцам, Ломпатри осадил коня. Он подождал, чтобы все увидели силуэт белого единорога. Троица эта оказалась незаурядной для Стольного Волока: двое стариков в грязных накидках, непонятного цвета и рослый парень в зелёном плаще с капюшоном. Этот шёл впереди. Старики следовали за ним, волоча за собой тяжёлый сундук, с приделанными к нему маленькими колёсами и жердями, из-за которых вся эта конструкция походила на тачку с крышкой. Когда Ломпатри остановился перед ними, один из стариков поспешил приблизиться к рыцарю и заговорил:

– Несите свет сквозь тьму, господин рыцарь, – вымолвил старик вежливым голосом и стал учтиво кланяться, чуть выворачиваясь при наклоне вправо, как это делали только те, кто принадлежал к благородным сословиям.

– Кто вы такие? – громко спросил Ломпатри, когда понял, что этот старик более ничего не собирается говорить.

– Мы простые путники, господин рыцарь. Следуем на полночь по Стольному Волоку. Законов не нарушаем. Из добра – только походные вещи, – учтиво ответил старик и снова отвесил вежливый поклон.

– Среди вас нелюдь, – решительно заявил Ломпатри.

Старик поднял глаза на рыцаря, затем обернулся на своих спутников и, как показалось Ломпатри, не забыл кинуть взгляд на Закича, который тоже потихоньку спускался к распутью вслед Ломпатри.

– Мой господин, – начал объяснять старик.

– Я не твой господин, холоп! – резко оборвал его Ломпатри. – А был бы твоим, высек бы немедленно! Теперь посторонись! Этот нелюдь будет доставлен в стольный град и передан суду. Там решат, что с ним делать.

– Господин рыцарь – вы безумец, – отчаявшись вразумить своего собеседника, проговорил старик спокойным голосом. Похоже, этому странствующему человеку в потрёпанных одеждах всё вдруг стало настолько ясно, что сама жизнь оказалась для него не более чем одним из вариантов существования истины.

– Следи за языком, холоп! Я ведь могу его отрезать! – ещё громче закричал Ломпатри, вонзил штандарт со стягом в землю и обнажил свой меч.

– Этот господин – нуониэль. Причём самый могущественный, – сказал старик. – Вы умрёте раньше, чем успеете поднять свой меч!

– Прочь с дороги! – отчётливо скомандовал Ломпатри. Старик послушно посторонился. – Покажи своё лицо, путник! – обратился рыцарь к нуониэлю.

Говорят, что исход битвы зачастую решается ещё до начала сражения, и гениального воеводу отличает то, что он умеет одерживать победу до того, как вступит в бой. Те, кто верят в сказки – например барды, которые ужаснее местного кружала ничего в жизни не видели – соглашаются с этим утверждением, не вдаваясь в его суть. Более приземлённые люди, которым не свойственно размышлять о том, что невозможно пощупать руками, но у которых есть опыт сражений в качестве солдат, тоже поймут данный постулат, хоть и не смогут его объяснить. А вот упёртые болваны, не верящие ни сказкам, ни суровому опыту других людей, сожмут нелепую гримасу и твёрдо заявят, что до начала сражения ни одна душа в мире не может знать его исхода, ибо будущее неведомо. Ломпатри в сказки не верил, но и болваном его назвать невозможно. Он точно знал, как выигрывать сражения любой сложности и любого масштаба, от многотысячных побоищ, до дуэлей. В тот погожий осенний день на распутье, рыцарь находился в прекрасном настроении и отличной форме. Он был сыт, бодр и свеж. В левой руке он держал свой оживальный щит и заодно поводья верного коня, в правой руке – длинный, сияющий меч. Его грудь покрывала тонкая кожанка, с тиснением в виде гарцующего единорога. Мягкие сапоги только что отремонтированные Воськой плотно прилегали к голенищу, волосы удобно прибраны назад. Ломпатри знал, что ему с руки победить кого угодно. Но то касалось людей, а на этот раз перед ним стоял кто-то, кто человеком не являлся. Ломпатри уже доводилось сдавать гвардейцам карликов и дурно-пахнущих стариков, выдавая их за сказочных существ или волшебников. В таких случаях и он, и гвардейцы знали, что это никакие не сказочные существа, а простые неудачники, попавшие не в то время не в то место. Но пока ненависть ко всему чуждому кипела в людях, подобные происшествия оставались в ходе вещей. Теперь же перед ним оказался некто, с кем раньше рыцарь никогда не встречался. Он слышал о неких нуониэлях, которые живут далеко на юге – ещё дальше странного края Айседолиса, где всяких существ полно, и докуда неприязнь к причудливым созданиям ещё не дошла. До этого дня Ломпатри не видел ни одного нуониэля, но то, что у этого существа, так же как и у людей, будет голова, уши и пара глаз, рыцарь знал точно. А если есть глаза, то в них можно различить страх, неуверенность, браваду или же безумие. Ломпатри понимал, что если этот невиданный доселе нуониэль послушается его, скинет с головы капюшон и покажет свои глаза – победа будет за ним – за славным рыцарем и владыкой провинции Айну. И вот нуониэль поднял руку и коснулся края своего капюшона. Медленно сдвинув капюшон назад, нуониэль повёл головою вправо, поправив веточки, украшавшие его голову вместо волос. В тот день, на ярком осеннем солнце иголочки лиственницы, уже подёрнутые желтизной, горели ярче обычного, радуя мир последним всплеском своих насыщенных красок. Удивление переполнило рыцаря в тот момент, когда он увидел столь необычный покров головы нуониэля. Всё же, Ломпатри взял себя в руки и сохранил серьёзность в своём взоре. Ниспадавшие на правое плечо нуониэля веточки, мягкие, тонкие и пластичные, как будто это вовсе не дерево, а тонкие косы с вплетёнными