В уши летели звуки. Крики женщин, мужчин и детей. И треск. Так может трещать только пламя. В нос ударил запах дыма. Что-то горит…

Я со стоном разлепил веки. И зажмурился от яркого света.

Солнце нещадно палило, обжигая обгоревшие плечи. Даже закрытые глаза не помогали от яркого света. Пот безжалостно прожигал ссадины и раны солёным клеймом, заставлял все тело гореть тупой болью. И ни двинуться, ни почесаться – руки прочно привязаны к толстому столбу за спиной, как и ноги.

Судя по ощущениям, столб был деревянный, и висел я на нем очень давно.

Сил стоять уже не было, и я просто висел на верёвках, которые с адской заботой резали кожу. Я прижался затылком к столбу, чуть подняв голову – солнце прожгло веки, да ещё брови отпустили порцию пота прямо в глаза.

Я зажмурился еще сильнее, мотнул головой, пытаясь стряхнуть…

– Этот живой!

– Добей…

Какой-то незнакомый язык. Каркающий, грубый. До меня не сразу дошло, что я его понимаю.

Кого добей? Меня?

Откуда-то появились силы, я задёргался, зарычал, высохшие губы разомкнулись:

– Не-е-е…

Движение тела крутануло меня в сторону – веревки давно так туго натянулись на онемевших конечностях, что на столбе висели уже свободнее. И в этот же момент с гулким стуком столб за моей спиной тряхнуло, и я резко почувствовал, как правого бока коснулось что-то теплое. Даже горячее.

– Везучий недоносок!

– Моя бабушка лучше метает, чем ты, Троргал, – раздался чей-то смех. Голос был мощный, как из трубы.

«Живи!»

Да я бы с радостью. Я снова разлепил соленые веки, глаза нещадно жгло.

– Дохляк какой!

– Так нулевой же. Святоша он, не видишь?

– Точно.

– Дай копье…

– Я сам. Учись.

Я едва смог разглядеть две смутные фигуры передо мной. Огромные. Блин, сил нет совсем. Рук не чувствую, совсем затекли.

«Поединок проси!»

Странный совет, учитывая ту боль и слабость, что я чувствую.

– Как думаешь, Троргал, с бревном срублю его?

– Дохляка точно перерубишь.

Я сморгнул, картинка чуть прояснилась. И разглядел копье. Охренеть, да это бревно с наконечником в полметра! Как можно его удержать?

«Боя проси! Ты слышишь меня?»

Я только сейчас осознал, что женский голос был в моей голове. Но пот залил глаза, картинка размылась, смутная фигура подняла оружие, и я сразу забыл про голос.

Времени думать не было.

– По..д..нок.. – прокаркал я сухим горлом, пытаясь двигать разбухшим языком.

– Что он сказал? – фигура с копьем опустила оружие.

– Кажется, подонок.

– Поеди… к… – снова попытался я.

Зарычав от бессилия, я рванулся на веревках. Боли в руках не почувствовал, и это испугало еще больше. Боль надо чувствовать.

Я усмехнулся. Всего минуту назад умирал под мостом, а сейчас при виде копья, которым можно слона пробить, вдруг жить захотелось.

– Бой! – наконец у меня вырвалось четкое слово.

– Что? – послышался удивленный голос, – Ах, ты дерьмо нулячье!

Следом раздался раскатистый смех, который сразу же оборвался хлестким ударом. Смеявшийся охнул и выругался.

– Троргал, посмейся мне тут, зверье пустое!

«Поединок священен! Зеленые Скорпионы немногие, для кого честь что-то значит».

Я попытался проморгаться еще. Получилось осмотреться чуть получше.

Деревня с простыми мазаными домами, соломенные крыши. Солома дымила, среди горящих домов мелькали люди, воздух был наполнен криками. Кажется, здесь явно не вечеринка. И уж точно сюда еще не докатилась цивилизация.

Передо мной стояли два воина. Это как картинки в гугле набрать с тегом «воин», именно такие персонажи и вылезут. Огромные, плечистые, в кожаных бронях, обшитых металлическими звеньями.

Горящие яростью глаза. Волосы убраны назад. И кожа с зеленоватым отливом. Удивляться времени не было, и я просто принял это как данность. Зеленые Скорпионы, значит…

У копейщика светлые волосы, витая татуировка на левой щеке. Я про себя окрестил его блондином. Другой воин, который, видимо, и метнул топор, был с черными волосами. Ну, будешь брюнетом.

Блондин указал второму на меня:

– А если ноль зовет на поединок, это считается?

– Да нет, конечно!

– То есть, прибью, и ничего не будет?

– Да ну ноль же, к тому же просва!

«Скажи, что Небо разберется».

Я поймал себя на мысли, что с надеждой ждал, что еще скажет этот голос. Благодаря ему я жил уже на несколько секунд больше, и не доверять сейчас резона не было.

Копье поднялось над плечом, бдондин с татуировкой замахнулся.

– Небо… разбир…ся… – пересохшие губы совсем не слушались. Сухой язык только бестолку шлифовал их.

Копье опустилось.

– Да катись все в ноль! – выругался воин.

Брюнет, который, по-видимому, звался Троргалом, сказал:

– Тогда зовем десятника. Он мастер, скажет, что делать.

– Да, так лучше будет… Зверье пустое!!!

Я, поняв, что мне подарили еще несколько минут жизни, скосил глаза вниз.

Невероятно худые, обгоревшие ноги, обмотанные в драное тряпье. На ногах и животе саднящие кровавые следы. Что могло их оставить? На ум приходил только кнут.

Сбоку торчала деревянная палка. Ручка топора. Я уже не удивился, что топор такой огромный, после того, как увидел копье. Воины такой комплекции, как те двое, играючи управлялись с таким.

Передо мной остался только воин с копьем, второй куда-то исчез.

Чувствуя кожей горячий металл топора, я попробовал подтянуть руки так, чтобы перерезать веревки. Не получилось, лезвие топора под мышкой, руки связаны за столбом.

Блондин спокойно следил за моими попытками освободиться, даже не пытаясь помешать. В принципе, я уже разглядел свое тщедушное тело, и понимал, почему он не беспокоится. Прибьет одним пальцем.

И как я собираюсь с ним биться? Я даже рук не чувствую.

«Ты жив, это главное!»

Я выругался. И прикусил разбухший язык. Кровь наполнила рот, и это помогло. Я облизнул этой влагой губы, даже проглотил немного. Железный противный вкус.

Светловолосый с отвращением поморщился и сплюнул.

Я закрыл глаза, опять накатывало безразличие. Нет, нельзя сдаваться. Надо бы удивиться, что это за мир, где я. Но желание жить явно намекало, что это можно оставить на потом.