Почему-то я плохо помнил, кто я. Помню только… Мост… Голос.

Жена! Дочь! Мне обещали их вернуть!

«Сделка с Абсолютом?»

Кажется, эта женщина в моей голове обо мне ничего не знает.

Раздался крик, я повернул голову.

Откуда-то сзади появился невысокий человек, тоже в простых доспехах, на голове шлем. Кажется, броня была ему великовата. Вооруженный тонким мечом, он заорал и ринулся на блондина.

– Сдохни, задница скорпа!

Короткий взмах копьем, и наконечник высунулся из спины бедняги. Тот даже не смог достать клинком до противника, а только захрипел, дернулся пару раз и затих. Меч выпал из руки и со звоном упал на землю. Блондин, внимательно глядя на меня, чуть улыбнулся, и одной рукой играючи поднял копье с насаженным на него человеком.

У меня чуть челюсть не отпала. Это невозможно! У него мышцы порваться должны.

Воин сделал короткое движение, будто стряхивая воду с копья, и мечник улетел в сторону. Что-то незримое, будто прозрачный светлячок, отделилось от замершего далеко в стороне трупа и полетело к копейщику.

Светлячок влетел в воина в районе груди и исчез, а тот, довольно улыбнувшись, прикрыл глаза. Будто кайф поймал.

Да что это за мир такой? Воины, мечи, копья!

«Это нулевой мир».

Я закрыл глаза и, наконец, решил обратить внимание на голос. Он был женским, певучим, и звучал довольно приятно для моего уха. Точнее, мозга.

«Кто ты такая?»

«Готовься!»

Голос проигнорировал мой вопрос, но я послушно открыл глаза.

К нам в сопровождении Троргала шел еще один воин, с большим мечом в руке. Наверняка тот самый десятник. Лысый, седые усы и короткая борода. Одет в кольчужные штаны на голое тело, лишь только грудь и плечи перекрещивали кожаные ремни. Дубленые полоски кожи поблескивали железными бляшками, но почему-то у меня были сомнения насчет эффективности такой брони.

Впрочем, судя по размерам этого десятника, броня ему была не нужна. Он был на полголовы выше Троргала, и на столько же шире в плечах. На голом теле, наряду с витиеватыми татуировками, было видно полно шрамов, и они придавали еще более устрашающий вид. Его кожа тоже отливала зеленью, но по сильным мазкам на груди я понял, что это просто краска.

На поясе у лысого висел топор, не меньше того, что торчал в бревне у меня под боком. Его меч был в несколько раз больше, чем тот, что лежал у ног блондина. Как можно махать полутораметровым куском железа весом с аккумулятор от грузовика, я не представлял.

До меня стало доходить, что сказав «поединок», я всего лишь попросил убить меня.

– Кроммал, что у тебя тут? – рявкнул десятник.

Блондин ткнул копьем в мою сторону.

– Тут вот, меня на поединок вызвал…

– Ты из-за него меня позвал? – лысый лишь мельком глянул на меня, – Да это дерьмо нулячье!

«Берегись!»

Легко сказать! Я же связан, никакой свободы действий.

Я едва успел заметить движение руки, снимающей топор с пояса, и дернулся что есть сил, прижимаясь к торчащему лезвию, отвел голову…

Меня чуть не оглушило, с таким треском вошел в дерево топор у самого уха. Столб тряхнуло, и я почувствовал, как загорелось соленой болью плечо – лезвие топора надрезало кожу, и пот сразу смешался с кровью.

Было больно, но я еще жив!

– Ах, ты ж! – вырвалось у десятника.

Мое сердце гулко забилось, ударяя по ушам, и я, в очередной раз поражаясь своей глупости, крикнул:

– Бой!

Впрочем, другого выхода у меня не было. На поясе у Кроммала висел еще топор, и третий раз будет последним.

Воины стояли, пораженные тем, что их мастер промахнулся. Если Троргал еще мог списать все на везение, то тут, кажется, были уже знаки судьбы.

Кроммал покосился на небо и приложил на всякий случай два пальца ко лбу.

– Да не может быть, – сказал наконец десятник, – Это же ноль!

– Да, это вообще просва, – кивнул Троргал, – Их проповедник!

– Да ересь это! –десятник свирепо качнул головой и потянулся к топору на поясе Кроммала.

– Поединок священен! – раздался еще один голос.

Воины обернулись, я тоже скосил взгляд. К площади с моим столбом двигался еще один человек. Седые волосы, убранные в хвост, борода, и проницательный взгляд. Он не был одет, как воины, – пытаясь понять, кто это, мозг предложил мне слова «маг» или «знахарь».

Простая зеленая туника свисала до колен, под ней угадывалась легкая кольчуга. Убранные волосы украшал серебряный обруч, в руках он нес искривленный длинный посох, достававший ему до плеча. Посох был изогнут дугой, и заканчивался странным наростом в виде жала.

– Торбун, ты же не хочешь прогневать Небо? Давно меру свою не терял?

– Старый, это же просва! – в голосе лысого появилось оправдание.

– А скинешь меру, если Небо вдруг накажет? Из-за нуля готов рискнуть?

Торбун недовольно поморщился, потом кивнул Троргалу:

– Развяжи его.

Седой добавил, поглаживая бороду:

– Тем более, скорпионы, где вы видели «просветленного», который хочет драться?

Дорогие читатели, ваши лайки и комменты только приветствуются. Автору очень приятно видеть обратную связь, тем более, это помогает книге быть увиденной.

Ну, ждать, что меня заботливо развяжут и подхватят на ручки, не пришлось.

Троргал подошел, вырвал свой топор, не заботясь, что острые края задели мою руку. От боли я прижался затылком к дереву. Воин скрылся из глаз, зайдя за спину, и тут столб тряхнуло так, что у меня зубы чуть не вылетели. Он перерубил веревки!

Мои руки разлетелись в стороны… Но ноги-то так и связаны.

Я полетел головой вниз, попытался поджать ноги, кое-как подставил локти, руки совершенно не слушались. Удар о землю оглушил, я сложился, и ноги страшно заломились, натянув веревки и жилы до предела. Сейчас сломаются.

Новый стук топора. Я с облегчением ссыпался на землю. Именно ссыпался, сил во мне вообще не было. Я часто задышал, в нос ударила сухая пыль.

Сколько я провисел тут? Я себя помню только пять минут всего.

«Этот проповедник висел тут два дня».

Два дня!!! От осознания этого ко мне сразу вернулись все чувства. Тело скрутило болью, занемевшие руки и ноги взорвались миллионами искр, будто прошило пылью из ружья.

Горло загорелось, иссохшее нутро стало долбить в мозг о своей жажде.

— Пить!

У меня вырвалось это непроизвольно, но сил терпеть больше не было.