Телефон замигал, и на экране в надцатый раз появилось имя Бена. Он снова звонил, хоть она ни разу не ответила на его звонок. О чем теперь говорить? У него было семь лет, чтобы понять, хочет он быть с ней или нет, а попытка спасти отношения в последнюю минуту ни к чему не приведет.

Зазвонил офисный телефон, и, выждав немного, она подняла трубку.

– Алло!

– Здравствуйте, Эмили, это Стейси с пятнадцатого этажа. У меня записано, что вы должны быть на совещании этим утром, и я хотела поинтересоваться, почему вы его пропустили.

– Черт! – прокричала Эмили, бросив телефон.

Она напрочь забыла о совещании. Вскочив с места, она понеслась через офис к лифтам. Ее безумный вид, казалось, позабавил сотрудников, которые начали шептаться, словно глупые дети. Добежав до лифта, она ударила ладонью по кнопке.

– Давай, давай!

Прошла вечность, но в конце концов лифт приехал. Как только двери открылись, Эмили рванула внутрь, врезавшись в человека, который как раз выходил из лифта. Отскочив и отдышавшись, она поняла, что человеком, в которого она врезалась, был не кто иной, как ее начальница, Изельда.

– Простите, пожалуйста, – заикаясь, произнесла Эмили.

Изельда окинула ее взглядом сверху вниз.

– За что конкретно? За то, что врезалась в меня, или за то, что пропустила совещание?

– И за то, и за другое, – ответила Эмили. – Я как раз шла туда. Просто из головы вылетело.

Она спиной чувствовала взгляды сотрудников. Последнее, что ей сейчас было нужно, – это доза публичного унижения, в чем Изельда была искусным мастером.

– У тебя календарь есть? – холодно спросила Изельда, сложив руки.

– Есть.

– И ты знаешь, как им пользоваться, как писать?

Эмили слышала, как люди за ее спиной еле сдерживают смех. Ей захотелось провалиться сквозь землю. Она всегда боялась быть выставленной на посмешище, однако точно так же, как и прошлым вечером в ресторане, она испытала странный момент ясности. Изельда не была авторитетом, на который Эмили стоило равняться или потакать ее прихотям. Она просто была обиженной женщиной, вымещающей злость на каждом, кто попадется под руку. И весь это шепот за ее спиной абсолютно ничего не значил.

Эмили внезапно накрыла волна осознания. Бен был не единственным, что ее не устраивало в жизни. Она также ненавидела свою работу, этих людей, этот офис, Изельду. Она застряла здесь и не могла вырваться долгие годы точно так же, как с Беном. И она не собиралась больше с этим мириться.

– Изельда, – сказала Эмили, впервые обращаясь к начальнице по имени, – позвольте мне быть честной. Я пропустила совещание, у меня вылетело из головы, но это не самое страшное, что могло случиться.

Изельда пристально и сердито смотрела на нее.

– Да как ты смеешь?! – выпалила она с яростью. – Ты у меня будешь работать до полуночи весь следующий месяц, пока не научишься приходить вовремя!

С этими словами Изельда прошмыгнула мимо нее, задев плечом. По всей видимости, она собиралась удалиться, решив, что последнее слово осталось за ней.

Но Эмили так не считала.

Она протянула руку и схватила Изельду за плечо, останавливая.

Изельда обернулась и поморщилась, убирая руку Эмили, будто смахивая насекомое.

Но Эмили не сдавалась.

– Я не закончила, – продолжила Эмили, сохраняя спокойствие в голосе. – Самое страшное, что могло случиться, – это оказаться здесь. С тобой. На этой дурацкой, мелочной, выматывающей душу работе.

– Что ты сказала? – прокричала Изельда, багровея от ярости.

– Ты слышала меня, – ответила Эмили. – Я уверена, все меня слышали.

Эмили посмотрела через плечо на сотрудников, которые ошарашено уставились на нее. Никто не ожидал такого от тихой, всегда следующей правилам Эмили. Она вспомнила предупреждение Бена о том, что она «устраивает сцену» прошлым вечером. И вот, она устраивала еще одну, только на этот раз она наслаждалась этим.

– Можешь взять свою работу, Изельда, – добавила Эмили, – и засунуть ее себе в задницу.

Она практически слышала ошеломленные ахи, доносящиеся сзади.

Она оттолкнула Изельду и зашла в лифт, затем повернулась на каблуках. Нажав на кнопку первого этажа и с облегчением осознав, что это было в последний раз, Эмили посмотрела на ошарашенные лица сотрудников, уставившихся на нее, пока двери не закрылись и не скрыли их из виду. Она выдохнула, чувствуя себя свободнее и легче, чем когда-либо.

*

Эмили бежала по ступенькам к своей квартире, осознавая, что на самом деле это не ее квартира, и она никогда не принадлежала ей. Она всегда чувствовала, что живет у Бена, и поэтому старалась вести себя как можно тише и ненавязчивее. Повозившись с замком, Эмили была рада, что Бен находился на работе, и ей не придется встречаться с ним.

Войдя внутрь, она посмотрела на все новым взглядом. Ей ничего здесь не нравилось. Все словно обрело новый смысл: отвратительный диван, насчет покупки которого они с Беном ругались (в этом споре он победил); дурацкий кофейный столик, который она хотела выкинуть, поскольку одна из ножек была короче других, из-за чего он постоянно шатался (однако Бен списал все на «сентиментальные причины», и столик остался); слишком большой телевизор, который стоил слишком дорого и занимал слишком много места (но Бен настоял на том, что он ему нужен, чтобы смотреть спортивные каналы, поскольку это было «единственным», что позволяло ему сохранить рассудок). Эмили взяла пару книг с полки, отметив, что ее любовные романы были отправлены в скрытый от глаз уголок на нижней полке (Бен всегда переживал, что его друзья посчитают его менее умным, если увидят на полке любовные романы, поэтому он отдавал предпочтение научным текстам и работам философов, хотя на самом деле, кажется, никогда не открывал ни одну из этих книг).

Эмили окинула взглядом фотографии на каминной полке, оценивая, стоит ли забрать какие-нибудь, и была поражена, что на каждой фотографии, где она присутствовала, обязательно была семья Бена. Вот они на дне рождения его племянницы, на свадьбе его сестры. Не было ни одной фотографии с ней и ее мамой, которая была единственным членом ее семьи, не говоря уже о фотографиях, где они бы были вместе с Беном. Внезапно Эмили осознала, что была чужой в собственной жизни. Все эти годы она следовала по чужому пути вместо того, чтобы прокладывать собственный.

Она рванула через квартиру в ванную. Здесь находились единственные вещи, которые правда имели для нее значение, – ее чудесные средства для ванны и косметика. Но даже это было для Бена проблемой. Он постоянно жаловался, что у нее слишком много барахла, на которое она впустую тратит деньги.

– Это мои деньги – мне их и тратить! – прокричала Эмили своему отражению в зеркале, складывая свои принадлежности в сумку.

Она осознавала, что выглядела, словно сумасшедшая, бегая по ванной и складывая полупустые бутылки шампуня в сумку, но ей было все равно. Ее жизнь с Беном была ничем иным, как ложью, и она хотела покончить с этим как можно скорее.