Затем Эмили побежала в спальню и достала из-под кровати свой чемодан. Быстро сложив туда всю свою одежду и обувь, она вытащила это все на улицу. И в качестве последнего символического жеста она вернулась в квартиру, положила свой ключ на «сентиментальный» кофейный столик Бена и ушла, чтобы больше никогда не вернуться.

Только стоя на обочине, Эмили наконец осознала, что все кончено. Всего за пару часов она сделала себя бездомной и безработной. Одно дело – покончить с отношениями, но отказаться от своей привычной жизни – совсем другое.

Ее охватила легкая паника: руки дрожали, когда она достала мобильный и набрала Эми.

– Привет, как дела? – ответила Эми.

– Я сделала кое-что безумное, – сказала Эмили.

– Продолжай, – настаивала Эми.

– Я уволилась.

Она услышала, как Эми выдохнула на другом конце провода.

– Ох, слава богу, – послышался голос подруги. – Я уж думала, ты скажешь, что вернулась к Бену.

– Нет-нет, как раз наоборот. Я собрала вещи и ушла, и теперь стою на улице, как бездомная.

– Мое воображение только что нарисовало отличную картину, – засмеялась Эми.

– Это не смешно! – ответила Эмили, чувствуя приступ паники. – Что мне теперь делать? Я уволилась. Как я найду квартиру без работы?

– Признай, это все же немного смешно, – ответила Эми, давясь от смеха, а затем беззаботно добавила, – просто вези это все сюда. Можешь остаться у меня, пока не разберешься со всем.

Но Эмили не хотела. Она годами жила в чужой квартире, чувствуя себя гостем в собственном доме, будто Бен делал ей одолжение, позволяя жить здесь. Она не хотела так больше. Она должна жить своей жизнью, встать на ноги.

– Спасибо за предложение, – сказала Эмили, – но я должна сама с этим разобраться.

– Понимаю, – ответила Эми. – И что теперь? Уедешь из города на время, чтобы проветрить мозги?

Эти слова заставили Эмили задуматься. У ее отца был дом в штате Мэн. Будучи ребенком, она часто проводила там лето, но с тех пор, как отец пропал двадцать лет назад, дом пустовал. Дом был старым, наполненным воспоминаниями, и в каком-то смысле даже шикарным, по историческим меркам; он был больше похож на просторную гостиницу, которой не могли найти применение, чем на дом.

Если тогда он был в достаточно сносном состоянии, Эмили знала, что сейчас, спустя двадцать лет, это будет не так; и теперь он не будет казаться таким же пустым, как в детстве. Тем более, уже далеко не лето – на дворе февраль!

И все же мысль о том, чтобы провести несколько дней, сидя на крыльце с видом на океан в своем (в какой-то степени) доме, внезапно показалась очень романтичной. Выбраться из Нью-Йорка на выходные – это отличный способ прояснить мысли и понять, что делать дальше.

– Мне пора, – сказала Эмили.

– Стой! – остановила ее Эми. – Сначала скажи мне, куда направляешься.

Эмили глубоко вдохнула.

– Я еду в Мэн.

Эмили понадобилось сделать несколько пересадок в метро, чтобы добраться до длительной стоянки в Лонг–Айленд Сити, где находилась ее старая, брошенная, повидавшая виды машина. Прошло много лет с тех пор, как она последний раз садилась за руль, поскольку Бен всегда брал обязанности водителя на себя, чтобы похвастаться своим драгоценным Лексусом, и, проходя по огромной затемненной парковке, таща за собой чемодан, Эмили задавалась вопросом, не разучилась ли она водить. Это была одна из тех вещей, которую она упустила, будучи в отношениях.

Одна дорога сюда, к этой парковке на окраине города, казалась бесконечной. Походя к машине и слыша собственные шаги, раздающиеся эхом по парковке, она чувствовала, что сил идти дальше практически не осталось.

«Неужели я совершаю ошибку», – подумала Эмили. Может, ей следовало вернуться?

– Вот она.

Эмили обернулась и увидела сторожа гаража, который улыбался, глядя на обшарпанную машину, будто с сочувствием. Он достал ключи и встряхнул ими.

Мысль о предстоящей восьмичасовой поездке казалась Эмили непосильной и невозможной. Она была истощена, физически и морально.

– Вы возьмете их? – наконец спросил сторож.

Эмили моргнула, не понимая, что выпала из реальности.

Стоя там, она понимала, что это в каком-то смысле поворотный момент. Она струсит и вернется к старой жизни?

Или найдет в себе силы двигаться дальше?

Наконец Эмили выкинула темные мысли из головы и приказала себе быть сильной. Хотя бы сейчас.

Она взяла ключи и победоносно пошла к машине, пытаясь всем своим видом демонстрировать отвагу и уверенность, но внутри переживала, что машина просто не заведется, а если и заведется, она не вспомнит, как водить.

Она села в холодную машину, закрыла глаза и включила зажигание. Эмили решила, что если она заведется, это будет знак. Если нет, она может вернуться.

Она не хотела признавать, но в тайне надеялась, что машина не заведется.

Эмили повернула ключ.

Машина завелась.

*

Для Эмили стало большим сюрпризом и утешением, что, несмотря на то, что она была неуверенным водителем, базовые навыки у нее сохранились. Все, что от нее требовалось, – просто давить на газ и управлять.

Эмили почувствовала свободу, глядя, как за окном проносится мир, и постепенно ее настроение отступило. Она даже включила радио, чтобы насладиться моментом.

Под орущее радио и с опущенными стеклами Эмили крепко сжала руль. В своем воображении она выглядела, как гламурная сердцеедка из черно–белого кино сороковых, когда ветер трепал ее идеальную прическу. В реальности суровый февральский ветер заставил ее нос покраснеть, как ягода, а волосы превратил в кудрявое гнездо.

Вскоре она выехала за пределы города, и чем дальше на север она двигалась, тем больше дороги утопали в елях. Эмили наслаждалась видом, проезжая мимо. Как легко она позволила суматохе городской жизни поглотить себя. Сколько лет она не позволяла себе остановиться и насладиться красотой природы?

Затем дорога стала шире, полос стало больше, и она оказалась на шоссе. Эмили прибавила газу, чувствуя себя живой и увлеченной скоростью, пока мчалась на своей полуразваленной машине. Все эти люди в машинах направлялись куда-то в путешествие, и она, Эмили, наконец была одной из них. Набирая скорость, она чувствовала нарастающее воодушевление.

Ее уверенность укреплялась по мере того, как дорога проносилась под колесами ее авто. Когда Эмили пересекла границу штата Коннектикут, она на самом деле осознала, что оставляет все позади: свою работу, Бена – наконец она скинула весь багаж.

Чем дальше в сторону севера она направлялась, тем холоднее становился воздух, и Эмили наконец пришлось признать, что с опущенными стеклами слишком холодно. Она подняла их и потерла руки, жалея, что не оделась теплее. Она уехала из Нью-Йорка в неудобном рабочем костюме и, поддавшись импульсу, выкинула пиджак и туфли на шпильках в окно. Теперь на Эмили была лишь тонюсенькая рубашка, а пальцы на босых ногах превратились в ледышки. Облик телезвезды сороковых разбился в ее сознании в дребезги, когда она увидела свое отражение в зеркале заднего вида. Она выглядела неряшливо, но ей было все равно – она была свободна, и это самое главное.