увидав ее,

Я должен был сюда явиться неизбежно,

Вновь увидав ее.

«Явиться в те места, где оба наши сада…»

Явиться в те места, где оба наши сада

Один с другим слились, как с нею красота,

И между ними ввысь воздушно поднята

Была волнистая дощатая ограда;

И где была она прозрачна и чиста,

Где былью облеклась волшебная баллада, –

Явиться в те места,

Где в каждый миг влилась небесная услада.

«Теперь уже весна. С берез, дубов и елок…»

Теперь уже весна. С берез, дубов и елок

Давно фата зимы на землю сметена;

Пусть на земле слепит покрова белизна –

Под ним, истонченным, отчетливо слышна

Гульливая струя, она буравит полог,

А солнце сверху жжет, а день так дивно долог…

Теперь уже весна,

Сосна и кипарис льют аромат с иголок.

«Недвижимо стою я долго пред решеткой…»

Недви́жимо стою я долго пред решеткой,

Воспоминаний рой творит мечту мою;

То в ветре аромат ее волос я пью,

То в ветках лик ее рисуется мне чёткий.

То слухом уловив журчащую струю,

Я грежу, что ручей звучит ее походкой.

Недви́жимо стою,

Не чуя времени, сияющий и кроткий.

«Вернутся ли они, – дни Августа, не Мая…»

Вернутся ли они, – дни Августа, не Мая, –

Когда – она и я – бродили мы одни,

То молча, то в речах всю душу изливая;

Когда зажглися нам бессмертные огни,

И воплотилась в нас вся Тайна мировая? –

О, эти вечера! О, сказочные дни!

Вернутся ли, вернутся ли они,

Дни несказанного исполненные рая, –

Вернутся ли они?..

Два отрывка

I. (В саду)

Четыре месяца назад

Здесь были ты и я,

Исполнив каждый шаг и взгляд

Блаженством бытия;

Я говорил: «Тебе я брат,

И ты – сестра моя».

День тот был праздником у всех:

И травы, и цветы

Околдовал твой светлый смех

И хвои, и листы

С игрою солнечных утех

Заворожила ты.

Любовно сон земной храня,

Мы не стремились ввысь.

К земле таинственно маня

Сосна с сосной сплелись.

И – что же? все же в блеске дня

Мы с неземным слились.

Раздвинув полог голубой,

Свободны стали мы;

С царевной князь, и раб – с рабой,

Мы вышли из тюрьмы;

Со стражей был недолог бой –

И взорваны холмы.

Когда прозрачных капель звон

Нам пал, струясь, в лицо, –

Нас не заставил, помнишь, он,

Спасаться под крыльцо.

Был мир – наш храм; земля – амвон;

И радуга – кольцо.

Весной по роще, взгляд во взгляд,

Бродил с тобою я;

Надела свадебный наряд

Природа, рай тая;

И выси пели: «Он – твой брат!» –

Тебе, сестра моя.

II. (На выставке)

Когда, из города гонимы,

Свой путь направили одни мы

В обетованные края, –

В нас были так неуловимы

И зов, и пламя бытия;

Мы были точно херувимы

В раю безгрешном – ты и я.

Но перед тем, по бездорожью,

Цветочной выхоленной ложью.

С тобой упились мы полно:

То не был луг с волнистой дрожью,

То не был миг, где все – одно,

И те часы нам волю Божью

Исполнить было не дано.

Тогда, роднясь с семьею лилий,

Мы не без тягостных усилий

Вдыхали пряный аромат;

Тогда предчувствия томили,

И в бое сердца бил набат,

И звуки чуждые рябили

Сквозь музыкальный водопад.

В цветах заслышали мы вместе

Змеиный шип ползучей мести

За оскорбленные мечты,

За то, что ими крыл невесте

Жених провалы пустоты;

За то, что воздух нес им вести,

Что в нем отрава жгучей лести,

И в ней мы никнем – я и ты.

Ямбы

Я посетил страну святую. –

Как дорог мне здесь каждый куст!

Не всем ловлю, люблю, ревнуя,

След поцелуя

Ее кристально-чистых уст.

И весь я твой, земля родная.

Тебе одной мои мечты.

И мне чужда крася иная: –

Селенья рая

Прекрасны не были как ты.

И вижу я, восторжен, светел,

Что он – Властитель, он – Господь.

Из всех земель – тебя приветил,

Своими знаками отметил,

Тобой свою соделал Плоть.

И чую: в творческом подъеме

Предсозерцая бытие,

Он восхотел в воздушном доме,

Троих нас слить в единой дреме:

Тебя, земля; меня; ее.

Май 1904

Кошмар

И только он стоял перед тобою,

Когда ты мне в тот вечер открывалась;

Конечно, я вполне владел собою,

Хотя на части сердце разрывалось.

Я говорил!.: «О, да! Он маг и властный,

И ты напрасно мыслишь, что изгнала

Его из сердца»… Речь, мольбою страстной,

Звуча, меня всего изобличала.

Мы разошлись. Был черен ночи полог.

Я проскользнул к себе неслышной тенью.

И лег. И спал. И был мой сонь так долог,

И все одно, давящее виденье.

В моих ушах твои стояли речи,

И видел я тебя одну сначала.

Но близость новой, неизбежной встречи

Внутри меня смущенье предвещало.

Да, вот и он. Ни ужаса, ни мысли.

Вдвоем в