Внезапно зазвонил телефон, из которого раздался голос любимой женщины. Ну, хоть что-то хорошее случится сегодня. Наташка была его солнцем, его ангелом. Она терпела его безумный график, его постоянную усталость и самого Леху, с его многочисленными профдеформациями, которыми неизбежно обрастал любой сотрудник уже через несколько лет пребывания в органах. Она была просто идеальна, и он был без ума от нее.

—Петров, я тебя бросаю! Ты жалкий неудачник! Не звони мне больше!

И она кинула трубку. Леха с тупым выражением лица держал в руке телефон, слушал гудки и не верил своим ушам. Это сказала ОНА? Это она сказала ЕМУ? Но это же просто невозможно! Это безумие! К счастью, телефон зазвонил снова. Это же была шутка, мы сейчас вместе посмеемся, подумал Леха. Но в трубке звучал противный скрипучий бабский голос. Таким голосом не сообщают хорошие новости. Таким голосом можно объявлять войну, или сообщать об отключении горячей воды навсегда, или информировать жителей двадцатимиллионного города о вспышке бубонной чумы в Бирюлево. В общем, голос не сулил ничего хорошего, и опасения майора подтвердились в полном объеме.

—Петров Алексей Викторович?

—Да, слушаю,— ответил Леха.— Кто спрашивает?

—Это из управляющей компании вашего дома. Батареи при ремонте меняли?— задал голос странный вопрос.

—Менял,— удивленно ответил майор.— А что?

—А то!— торжествующе ответил голос.— Залитие у вас. Приезжайте, разбирайтесь с жильцами сами. Случай негарантийный, управляющая компания ни при чем.

—Сколько же квартир залило?— спросил помертвевший Петров.

—Все двадцать четыре, что под вами. Угораздило же верхний этаж взять,— и на том конце провода противно захихикали. Впрочем, Леха слушал смех недолго, потому что в трубке раздались длинные гудки.

Алексей сидел в кресле и решительно ничего не мог понять. Что с ним происходит? Его прокляли, на него навели порчу? Такой шквал неприятностей за одно утро невозможен даже исходя из статистической вероятности. Может быть, проходит негласный конкурс «Неудачник столетия»? Тогда я уже победил с огромным отрывом, отстраненно подумал Леха. Нет, у них на районе как-то один дебил ограбил магазин с одеждой и оставил там свою куртку с паспортом, но он теперь абсолютно точно занимает почетное второе место. Потому что майор Петров достоин занесения в Книгу рекордов Гиннеса, как человек, который за один день совершил то, что далеко не каждому удается совершить за всю жизнь. Он — уникум, только Леху это почему-то совершенно не радовало. Ему же теперь совершенно незачем жить, да и не на что, если быть честным до конца. И негде, потому что придется продать квартиру, чтобы заплатить за испоганенные ремонты невинным людям, которые пострадали по его вине.

Леха поехал домой, на автомате притормаживая на светофорах. В голове было все так же пусто, и он ехал на каких-то рефлексах, не замечая даже, на какой именно улице он находится. Казалось бы, хуже быть не может. Но нет! Может! И еще как! Петров не заметил, как притормозил едущий впереди Ленд Крузер, и врезался ему прямо в зад. До дома оставалось меньше километра, ОСАГО закончилось неделю назад, а из машины вышел недовольный амбал, который от души засветил майору по лицу.

—Мудак слепошарый,— ревел амбал,— Крузак только из салона, братва подогнала! Пробег двести километров. Я тебя сейчас на ленты порежу!

—На!— кинул ключи и документы Петров.— Сдашь на разборку, у меня все равно денег нет!

И он пошел в направлении ближайшего магазина, потому что больше не чувствовал в себе сил перенести этот день в одиночестве. А вот вдвоем с пузырем водяры это ему было бы по силам.

Минут через двадцать майор Петров, сверкающий свежим фингалом под глазом, подошел к своему подъезду, перед которым стояла готовая линчевать его толпа.

—Вот он!— взвизгнула противная бабка с шестнадцатого этажа.— Вот он, аспид!

—Куда пошел, алкоголик?— орали остальные жители многострадального подъезда.— Кто платить будет?

—Иди, смотри, что ты натворил, гад!

—Соседи, всем физкультпривет!— крикнул Леха, в котором уже сидело пол пузыря, придавленных сверху газировкой. Надо понимать, что майор был заметно нетрезв, да еще и с синяком под глазом, а потому не вызывал у соседей положительных эмоций. У них в головах как-то не очень стыковалось быстрое получение компенсации за ремонт и пьяный избитый сосед с бутылкой в руке. Более того, для них два этих явления были немного в противофазе. Даже непонятно, почему…

—Да он издевается!— выдохнул сосед с десятого.

—Я всем всё оплачу!— отсалютовал Леха рукой, в которой была зажата початая бутылка.— Но только завтра. Сегодня я негодён.

—Ах, ты сволочь!— завизжала всегда приветливая и милая дама с седьмого. Она была учительницей младших классов, и таких слов от нее никто не ожидал.— Вы слышали, соседи? Завтра! Да у тебя деньги то такие есть?

—Денег у меня… есть…— Леха пересчитал купюры, зажав пузырь подмышкой.— Две тысячи триста пятьдесят рублей. Могу отдать.

—Да что вы смотрите на него?— подхватила визг учительницы девушка-блогер с четвертого.— Бить гада! Он же нам всю жизнь испоганил!

Леха точно знал, что она промышляет приватными видео, и разгром квартиры означал для нее полную остановку производственного процесса, нищету и голод. Ну, или работу в ближайшей Пятерочке, что для этой мадам было куда хуже, чем вышеперечисленные беды. Работать она не умела и не собиралась этому учиться. Сорванные три часа трансляции привели ее в состояние полного исступления, тем более что квартиру она снимала.

—А твоя хозяйка знает, девочка, что ты иностранных извращенцев по скайпу ублажаешь? А?— разгласил пьяный Леха оперативную информацию.

—Да ты! Да я тебя!— блогерша краснела и бледнела поочередно, а подошедшая хозяйка с интересом вслушивалась в их диалог и уже прикидывала, как зажмет залог, когда выбросит нерадивую квартирантку на мороз. От зажимания залога она испытывала почти сексуальное наслаждение, которое не могла испортить даже залитая квартира.

—Ну что ты меня?— заорал Леха.— Что вы все можете мне еще сделать? Да все, что могло сегодня дерьмового произойти, уже произошло. Отвалите на хрен, твари. Я сказал, завтра, значит завтра! Оревуар, придурки!

Он отсалютовал пузырем и пошел прямо на крышу, выбив пинком дверь, которую управляющая компания заботливо закрыла на висячий замок. Воздух был чудо, как хорош! Но вид однообразных монолитных коробок, которыми московские градоначальники утыкивали столицу с маниакальным упорством, навел Леху на единственно логичную мысль. Более того, созерцание панорамы Новой Москвы и эта мысль были просто неразрывно связаны. Собственно, одно неизбежно должно было привести ко второму, и привело. Леха хлебнул из бутылки, напоминая горниста, которым он успел побыть в недолгом пионерском детстве, и выдал:

—А не сигануть ли с крыши? А что? Отличная мысль! Что меня тут держит то?

Леха начал прикидывать так, и этак. Выходило, что его не держит тут ничего. Родители умерли пять лет назад. Братьев и сестер у него не было. Он сам женился в двадцать с небольшим, и давно был в разводе. Жена ушла от него вместе с маленькой дочерью, не выдержав того, что видит мужа дома через день и только спящим. Выяснилось, что у нее были более романтические представления о службе в органах. И в этих самых представлениях все преступления совершались строго с восьми до семнадцати, и раскрывались в это же время. Действительность оказалась жестока к ней.