нельзя просто погладить не пригодившиеся салфетки? Мне тоже раньше это было интересно. Вообще, многое мне тут было непонятно поначалу.

Пока я размышляла о повседневном невольном нашем идиотизме, в ресторан вернулись и все остальные девчонки. Торжественные проводы закончились, началась привычная работа. Шумели оба пылесоса, звенели приборы, перекладываемые из лотков в выдвижные ящики на станциях. В противоположном конце ресторана слышался резкий голос Светки Зотовой.

— Куда ты столовые ножи к закусочным валишь, горе мое? Сколько раз говорить, сортировать надо еще на перетирке! Пятый круиз начался, а ты элементарных вещей запомнить не можешь.

— Чего Светка опять разоряется? — спросила я у подошедшей Кати Вепревой, моей старшей на этот рейс. Спросила больше для порядка, для поддержания разговора. И так все было ясно: на первой станции в этот раз подобрались совершенно не подходящие друг другу люди. Старшая там Светка — слишком темпераментная, резкая и даже грубоватая. Непростой у Светки характер. А в напарницы ей достались Женечка-тихоня с вечно извиняющимся лицом и Жанна.

О Жанне разговор особый. Что это за явление такое «Жанна Глотова», и почему половина наших девчонок страдальчески морщится при ее упоминании, я смогла досконально прочувствовать в прошлом круизе. Мы тогда как раз с Жанной на одной станции оказались. Это не напарница — это какой-то уникальный коктейль из лени, тупости и высокомерия. Мало того, что работать нам приходилось вдвоем вместо троих, так еще нужно было постоянно следить, чтобы Жанна чего-нибудь не «накосячила», и исправлять, если недоглядели. В общем, работать с Глотовой на одной станции я больше не хочу ни за какие коврижки. И не только я. Все, кто успел отметиться у Жанны в напарницах, согласны работать с кем угодно, хоть с заклятым врагом, только не с ней. Лучше уж Светкины вопли слушать — она хоть по делу орет. Вот только не спрашивает нас никто. Серега Нечипорук — менеджер ресторана — перед каждым круизом лично составляет списки наших «троек». И плевать ему на наши симпатии и антипатии. «Работа не должна зависеть от личных отношений, — говорит он. — Дружите после работы. А здесь вы должны действовать, как винтики и шестеренки». Вот и тасует нас, двенадцать человек, перед каждым круизом по-новому.

Двенадцать официанток, четыре станции, по три человека на участок из семи столиков. Моя станция на этот рейс — третья. А старшая официантка у меня, к огромному моему удовольствию, Катя Вепрева. Золото, а не человек, я под ее началом в своем самом первом круизе работала. А с Кариной мы напарницы впервые. Ничего, притремся друг к другу. У нас на это еще одиннадцать дней.

Светка продолжала сыпать проклятия на чью-то голову.

— На кого это она?

— На Жанну, — Катя даже удивилась моей недогадливости. — Больше-то не на кого. Нам эти концерты еще десять дней слушать. Если, конечно, Светка ее раньше не убьет.

Мы с Катей в четыре руки крутили салфетки и старались не прислушиваться к разгорающемуся на первой станции скандалу. Ну или, по крайней мере, делали вид, что нам это не интересно. Быть совсем не в курсе не получалось — крики становились все громче, причем, орала не только Зотова. Жанна тоже в долгу не оставалась и от души советовала Светке заткнуться и пойти по известному всем с малолетства адресу. Но ругалась она неинтересно — нудно и неизобретательно, больше на голос налегала. Потом вопли вдруг стихли так же неожиданно, как и начались. В следующую минуту Светкин голос раздался прямо над нами:

— Девки, вам «вееров» не подкинуть?

Она стояла возле нас, бодрая и совсем не расстроенная. Скандал ей даже пошел на пользу — глаза просто горели. Светка положила передо мной штук пять или шесть свернутых салфеток и плюхнулась на свободный стул.

— Чего это вы такие нежадные? Салфетки раздаете.

— Да у нас их полно осталось. Народу мало, вторая посадка пустая. Только два стола переводчиков.

— Вот кстати! — Катя откинулась на спинку и сложила руки на груди. — Очень интересно, как это у вас так получилось? У всех битком, а у вас вторая посадка свободная. Колись, Зотова, с кем договорилась?

— Повезло, — картинно развела руками довольная Светка. — Должно же человеку хоть иногда везти, не только ведь подлянки от судьбы получать. В виде Жанны.

Мы сочувственно хмыкнули, и ободренная Зотова продолжила:

— Мне с Жанной день за два должен считаться. И оплачиваться соответственно. Потому как чаевых нам в этом рейсе тоже не видать. Разве что кто-нибудь из жалости подкинет, увидев, как я с этой дубиной мучаюсь.

— Это точно, — посочувствовала я Светке, вспомнив свой последний рейс.

Туристы редко дают чаевые лично тебе. В индивидуальном порядке. Как правило, вручают в последний день круиза сразу на всех. А для этого и работать должны все, четко и слажено. С Жанной этот фокус не пройдет.

— У вас чаевых и так бы не было. Откуда им взяться, если народу в два раза меньше?

Светка согласно кивнула.

— Да черт с ним, с народом! Все равно денег не видать, так хоть отдохнем маленько, — она встала и сладко потянулась. — А вы крутите наши салфетки, крутите. Помните мою доброту.

Честно признаться, я девчонкам с первой станции немного завидовала. Хоть и не понимала, как может такое случиться. У всех обе посадки битком, а им такой подарок — пять столов из семи пустые. Где, спрашивается, справедливость?

Завидовать Зотовой с компанией мы дружно перестали минут через двадцать, когда в ресторане появился Володин — наш метрдотель — и, пробежав с инспекцией по всем станциям, позвал нас на обязательную ежедневную планерку. По-нашему «митинг». Митинговали мы, кстати, всегда на первой станции. Так уж исторически сложилось.

Сначала все шло, как обычно. Володин изо всех сил корчил из себя начальство. Учитывая, что метром он стал только в этом году, а добрая половина девчонок начинали работать в компании с ним вместе, выглядело это очень смешно. Никто, правда, не смеялся. Во-первых, субординация, во-вторых, хотелось поскорее закончить и пойти по каютам. Поэтому Володин старательно пел о качестве работы и дисциплине, мы дружно кивали. Ничто, как говориться, не предвещало. И вдруг…

— Еще раз напоминаю всем! Чтобы никаких мне воплей из сервировочной не раздавалось. Особенно на перетирке. А то у вас там просто клуб по интересам какой-то. Языками чешете, как бабы у колодца. И вообще, болтайте поменьше между собой.

— А если по работе? — не выдержал кто-то. — Нам что же, и по работе друг другу пару слов сказать нельзя?

— Работать вы должны уметь и без пары