Кошмары начались на второй день прибытия. Целый день ее мурыжили в кабинете, пока заполняли массу анкет и проверяли все данные, доходы и сбережения, которых нет. После чего заявили, что с квартирой придется слегка подождать, а жить она будет на третьем этаже общежития в комнате № 6. Третий этаж для человека с ограниченными возможностями передвижения, после 65 лет, тоже тяжелый, так как здоровье ни к черту. Но это еще что. А вот комната № 6 оказалась кладовкой на 12 квадратных метрах, где вдоль стен были прикреплены двухъярусные кровати и уже жили пять старушек.

У Маргариты началась истерика: что делать, как здесь можно жить?! Туалет этажом ниже, а кухня вообще в другом крыле здания.

«Это что же за обман, – думала Маргарита. – Я ведь ехала в богатую капиталистическую страну, а попала в лагерь для беженцев.

Ночами она не могла спать. Старушки сопели, кряхтели, кто-то всю ночь ходил. Она брала подушку и переселялась на лестницу. Положив под мягкое место подушку, она проводила там все свободное время. Первая мысль была: домой, в Москву, – но как и что сказать друзьям в Москве. Интересно, когда же можно будет начать жить по-человечески. Никто не торопился помочь с квартирой, с языком. Спустя три месяца, наконец-то, она пошла на курсы.

Еще через полгода появилась возможность получить квартиру. Немцы в разных управлениях двигались медленно, решали все не спеша, и было такое чувство, что они все в состоянии полусна. А ей казалось, что если она вот сейчас немедленно не уедет из этой комнаты № 6, то завтра она умрет.

Квартира была большой, не очень удобной и холодной. Но выхода не было, и она за два дня переехала. Только здесь, впервые за год, она выспалась. Боже, как хорошо снова почувствовать себя нормальным человеком.

Так и живет между Германией и Москвой. Долго ли???

Я впервые за много лет вернулась в город моего детства.

Сейчас на месте нашего старого дома выросла многоэтажка с голубыми балконами. У всех живущих в этом доме изолированные квартиры и… изолированная жизнь. А когда-то на этом месте бурлил страстями южный дворик, заплетенный паутинами бельевых веревок, на которых, как пойманные мухи, трепыхались трусы, майки, бюстгальтеры всевозможных размеров.

Я жила в маленькой комнате двухкомнатной коммунальной квартиры. А в другой комнате, чуть побольше, жил дворник Харитон со своей семьей. Меня всегда удивляло, где же они все там помещаются, ведь семья Харитона была довольно большой: сам дворник Харитон, напоминающий маленький сухарик, его жена, большая и пышная, как буханка, и девять шумных разновозрастных малышей Харитонычей. Дети были очень похожи друг на друга, все носили старые застиранные футболки, как у спортсменов, с номерами. Имен их никто не помнил, их различали только по номерам на футболках.

Иногда к Харитонычу приезжал гость из солнечной Армении. Гостил он недолго, поэтому его пускали спать в ванную. Там все равно не было воды. Все по очереди умывались на кухне, потом там же готовили еду. Он всегда был по-военному одет, привозил с собой два чемодана, в которых находилась спрессованная мимоза. Он как фокусник доставал из каждого чемодана сотни маленьких букетиков и вез их на базар продавать. Деньги, вырученные от продажи, он прятал в галифе военных брюк. Спал он всё время пребывания, не раздеваясь. В квартире был стойкий запах пота, перемешанный с ароматом цветов. К концу распродажи он ходил переваливаясь с боку на бок, как индюк, потому что был нафарширован деньгами от сапог до пояса. Он приезжал каждый год, во дворе к нему привыкли, называли Нарзаном.

Жена Харитона Роза была душою и телом всего двора. Говорят, когда спортсмены бросают спорт, они сразу заметно толстеют. У Розы была фигура спортсменки, которая бросила спорт, не начав им заниматься. Когда она возвращалась с базара, сперва раздавался ее голос, потом из-за угла дома появлялся бюст, затем живот и спустя некоторое время сама Роза с двумя кошелками, полными цыплят, кабачков и фруктов. Роза работала надомницей. Получала на швейной фабрике заготовки и шила лифчики. Они были из какого-то пуленепробиваемого материала. Она стирала готовые изделия и вывешивала их на балконе.

– В таких лифчиках наши женщины непобедимы! – сообщал ей усатый моряк, сосед сверху, похожий на д’Артаньяна на пенсии. Он когда-то был женат, но остался для своей жены непрочитанной книгой. Она ушла от него, не в силах переварить информацию, которую получила при чтении всех частей его тела. От пяток до шеи он был исписан всевозможными надписями и изречениями, как школьная доска к концу урока.

В соседнем флигеле жила молчаливая старуха. Она считалась богатой, потому что каждый месяц получала три перевода от своих детей. Дети жили в разных городах, в гости не приезжали, к себе не звали. Единственным утешением богатой старухи была курица Шманя. Старуха надевала на курицу поводок и выводила ее гулять. Курица чувствовала себя собакой и отмечалась под каждым кустом. Роза ненавидела Шманю, как неиспользованный бульон для своей семьи.

Такая жизнь проходила ежедневно в нашем старом доме, где все знали друг друга, обсуждали события в чужих семьях, но всегда были готовы прийти на помощь.

Ой, как мы их понимаем! Так живут себе в темноте (без света) туалет во дворе, дороги не убираются, за хлебом ходить далеко. Вдруг, совсем неожиданно, настала зима и окончательно отрезала их жизнь от цивилизации.

Конечно, при такой жизни можно и на Майдан. Там хотя бы спальные мешки и горячий совершенно бесплатный обед.

Но не все могут себе это позволить – а как же болезни, лекарства, процедуры?.. Трудно и опасно надолго покидать родную хату… А вдруг воры. Приедешь домой после Майдана, а в доме только голые стены. Не-ет…

Сели соседи Николаенко и Дмитриенко за семейный совет и решили: «Пусть те, что на Майдане, кричат и хотят в Европу, продолжают кричать. А вот мы без крика туда поедем. Ведь у нас там “диты жывуть”».

Ну, еще повод хороший – скоро Новый год. По всем телевизионным программам показывают, как у них там празднично, украшенные елки, много света. А вот у нас. Выглянули они в окно своей хаты: за окном темно, ни одного фонаря, только ясная луна освещает проселочную дорогу. Того и гляди черти перед Рождеством на дороге запрыгают. Ужас!!!

Решили, и тут началось – билеты, визы и сборы в дорогу. Билеты и визы им обещала сделать секретарь сельсовета. Только главное условие – все должно быть экономно.

Тетка Настя долго думала: «Ну что взять с собой такого, особенного?» «Возьму банки с домашним вареньем и закрутки. У них там этого точно нет», – решила Настя.

Сын ее Васыль уже восемь лет жил в Германии. Уехал он со своей женой еврейкой еще в начале 2000-х. Она с Ваней очень не хотела этого брака, но «выехать было надо». Прожив в браке три года, их сын благополучно развелся. Оказалось, что они с еврейской женой совсем разные. Теперь он был свободен и вновь искал счастье. Настя с Ваней давно мечтали с ним пообщаться. Тем более праздник скоро.