Тут к столу вернулись мужчины. И снова в разговор вступил полицейский.

– Хорошая у меня работа, и я очень ее люблю. Целый день на воздухе, правда, в любую погоду. Представляете, стоят неправильно припаркованные автомобили. Подхожу к одному, представляюсь и спрашиваю: «В чем дело? Почему неправильно припарковались?» А они мне: «Моя машина, моя машина». Я им и говорю: «Покажите аусвайс!» Они мне протягивают аусвайс, а там написано – гражданство «дойтч», место рождения – Казахстан. «Ребята, – говорю я, – как же так? Вы вроде немцы по гражданству. Почему же вы не знаете немецкого? Ведь на немецком нет слова «машина», а есть слово «ауто».

– Да, это точно, – поддержал разговор Арнольд. – Я работаю от биржи труда на социальных работах. Получаю одно евро в час. У нас очень много русских. Не знаю, откуда они все понаехали, но если их двое, то и говорят они между собой только по-русски. А на прошлой неделе к нам в бюро, где мы по утрам собираемся, пришла полиция. Оказывается, один из русских пару дней назад случайно попал в «сексшоп», и пока продавец отвернулся, тот украл кассету с порно. Глупый. Мог бы ее купить. Это ведь недорого. А теперь большой штраф заплатит.

Хозяин принес на сладкое яичный ликер. Все с удовольствием выпили и стали расходиться.

– Как мы прекрасно провели вечер, – говорила Мануэла, вылавливая под столом свою собачку, о которой совершенно забыла.

– Замечательно, – сказал слегка покачивающийся полицейский. – Пока всем. Пойду спать. Спасибо за вечер.

Катрин была довольна всем происходящим. Она уже 15 лет жила в этом городе, но приятелей так и не нашла. Все как-то ее сторонились. Может, что-то изменится. Очень трудно резко менять свою жизнь.

Вечерело. Дневная жара спала, появилась прохлада, свежий воздух медленно заполнял комнату через открытое окно.

Генерал армии Бундесвера в отставке, Ральф, сидел в глубоком мягком кресле и рассматривал старые фотографии. В большой гостиной стоял приятный полумрак, горел только старинный торшер, приятно пахли ароматизированные свечи. В последние годы Ральф все чаще погружался в воспоминания. Там, на фотографиях, он был молодым, бравым офицером, там его все уважали, женщины сами охотно заводили с ним знакомства. Он был в молодости очень привлекательным, стройным и чувствовал себя прекрасно.

Но вот прошли годы. Он, конечно, постарел и сейчас на достойной военной пенсии, демобилизовался. Пенсия хорошая, на нее можно многое себе позволить, но именно в это время появились его давно забытые дети от первого брака. В первые годы службы он был женат на вольнонаемной его же части. Пока его служба проходила в Германии, у них родились двое детей – погодки. А потом его отправили служить в Африку, как оказалось – надолго. Служба в далекой стране совершенно оторвала его от семьи. Ехать за ним жена не могла. Там, в жаркой чужой стране, не было ни школ, ни детсада. А он за все 10 лет службы приезжал к семье всего пять раз. Жена и дети стали ему чужими, и он не знал, где они вообще находятся. Ему со временем стало это неинтересно. В начале службы он куда-то переводил алементы, но когда дети выросли, он перестал о них думать. Основной навязчивой мечтой его было, чтобы они не хотели его денег. Они без него выросли, а он в суматохе жизни совсем забыл об их существовании. И самое удивительное, что, несмотря на их образование, дети зарабатывали мало, и первое, о чем они заговаривали при встрече с отцом, – это о нехватке денег. Они всегда жалобно смотрели на отца, ожидая очередной подачки. А ему это было крайне неприятно, никаких чувств он к ним не испытывал. Они ему были совершенно чужие люди. Он, как все богатые холостяки, очень не любил расставаться с деньгами и, поискав в портмоне, 10 – 15 евро, совал им в руку. На этом встреча и оканчивалась.

В свои 70 лет, при полном облысении и росте 165 см, он был совершенно уверен, что еще очень привлекательный, поэтому нравился женщинам. Просто, как и многие отставники, он был в обычной жизни человеком наивным. Ему все еще казалось, что поклонницы любят именно его, а не его деньги.

Каждый раз, познакомившись с новой красоткой, он приводил ее в свою большую, богато убранную квартиру. Дамам вначале у него очень нравилось, однако через короткое время они почему-то тихо уходили. Их поведение казалось странным. Но через пару дней он о них даже не вспоминал, провел ночь и ладно.

Вот и сейчас в его большой пятикомнатной квартире не раздавалось ни звука, видимо, вчерашняя дама ушла по-английски, не прощаясь.

«Как же ее звали?» – Ральф мучительно пытался вспомнить ее имя.

Он познакомился с ней в городском кафе на прошлой неделе. Она, видимо, была с востока. В последнее время в его родном городе появилось много иностранных женщин. Для него все женщины восточной внешности больно хороши. И имена у них какие-то не очень привычные для немецкого уха. Ту, последнюю, звали то ли Надя, то ли Света. Ну, бог с ней! Главное, что он ее ничем не обидел.

«Хорошо, что после выхода на пенсию я купил эту квартиру, – думал он. Мраморные лестницы, зеркала на лестничной клетке. Дом, в котором он жил, когда-то построил местный граф для своей большой семьи. Сегодня хозяином дома был его 90-летний внук. В комнатах высокие потолки с лепкой, мраморные подоконники. На пять комнат имелось три балкона. В жару в квартире было прохладно, зимой – тепло, а с главного балкона был виден полноводный Рейн.

Одну из комнат он оборудовал под спальню. Там были толстые длинные бархатные темные гардины, большая кровать, которая называлась «аэродром», по плану – предназначенная для коллективного секса. На потолке, над кроватью, было вмонтировано большое зеркало. Он любил смотреть на себя и на отражение своих партнерш во время секса со стороны.

Самая большая комната в этой квартире была гостиной. В ней вдоль стен стояли диваны и книжные шкафы. Между ними в стены были вмонтированы зеркала. Рядом с диванами он поставил несколько журнальных столиков. Каждый из них имел свое предназначение. На одном находились ароматные дымящиеся свечи, создававшие в комнате особый запах. На другом – всегда была большая ваза с живыми цветами. В дальнем углу на тумбочке находился большой плоский телевизор. Везде лежали сексуальные журналы «Плейбой», «Клубничка», «Пиип». Он любил вечерами их рассматривать, с удовольствием показывал своим друзьям. Дальняя комната его большой квартиры была столовой. Всю комнату занимал большой обеденный стол на десять персон. Вдоль стола стояли мягкие стулья с высокими спинками. На столе равномерно располагались серебряные приборы, накрахмаленные матерчатые салфетки, сложенные в металлические трубочки, бокалы для вина и крепких напитков. Только кухня в этой квартире была маленькая, именно такая, какая необходима для приготовления пищи. Кушать приходилось в столовой, для удобства сервировки была специальная тележка, на которой из кухни возили еду.

Одну небольшую комнату Ральф использовал для хранения своих личных вещей, теннисных принадлежностей, спортивного инвентаря. Вторую он называл «кабинетом Синей Бороды». Там по стенам были развешены фото всех его предыдущих женщин. Там были не только большие парадные портреты разных женщин, но и другие их позы. В эту комнату входил только он. Всем остальным вход сюда был запрещен.