— Ну, вы даете! — едва слышно выдохнул он. —Я уж решил, что вы меня сдадите. Ну и присутствие духа у вас!

— Присутствие духа? Вы что, книжки читаете?

— Представьте себе, случается.

— Ой, мамочки, у вас кровь! — ахнула она. —Вы ранены? В вас стреляли?

— Никто в меня не стрелял, а это так, ножичкомполоснули. А я и не заметил. Да пустяки, царапина.

— Ничего себе царапина! Снимайте рубашку, надо промыть!

— Чем? — побледнел он.

— Водкой. Или нет, лучше бальзамом Биттнера.

— А это не больно?

— Обалдеть! Его ножом полоснули, он и не заметил, абальзамом Биттнера смазать — страшно?

— А помните у Д’Артаньяна был какой-то, кажется,матушкин бальзам?

— Надо же! Да, помню! Думаю, у старика Биттнера бальзамне хуже.

Он стал снимать рубашку.

— Ах черт, присохло!

Царапина на предплечье была длинной, но неглубокой. Потеклакровь. Он опять побледнел.

— Сядьте. Успокойтесь. Сейчас все сделаю.

А у него роскошный торс, подумала Лиля. Она осторожнопромокнула кровь ваткой, смоченной в бальзаме.

— Ой, щиплет!

— Потерпите, неженка! Так, а теперь йод!

— Нет, только не йод, лучше пластырь.

— И вам не стыдно?

— Ни капельки. А у вас нежные руки. И красивые.

— Цыц!

— Понял. Молчу. Послушайте, как вас зовут?

— А вам зачем?

— Надо ж знать, за кого свечку ставить.

— Помолчать можете?

— Нет, это у меня нервное.

— Ну вот и все. А вы боялись.

— А чем это вы мне руку заклеили?

— Это липкий бинт. Он лучше пластыря. По крайней мерепропускает воздух. Ой, а что если…

— Что?

— А вдруг они вас найдут по пятнам крови? Они видели,что ранили вас?

— А черт их знает.

— Вот что… Сидите тут тихо, а я выйду погляжу.

— Бросьте, это ерунда.

— Ничего не ерунда.

Она осторожно выглянула на площадку. Никого. Прислушалась.Тихо, только из соседней квартиры доносятся звуки виолончели. Никаких следовкрови ни на площадке, ни на лестнице не было. Она облегченно вздохнула.

— Слава Богу все чисто, — шепотом доложила она.

— А вы храбрая.

— Да нет, просто смотрю много сериалов.

— А при чем тут сериалы? — поразился он.

— Там такие истории часто случаются.

— Да ладно вам. И все-таки, как вас зовут?

— Лилия Андреевна.

— А меня просто Артем. Спасибо вам, Лиля. Я, пожалуй,пойду.

— Куда?

— Домой, переодеться надо и вообще.

— Как глупо.

— Почему?

— Да потому что они первым делом заявятся к вам домой.

— Да нет, они же не знают, кто я такой. Просто вышлапотасовка, случайно, я вступился за девушку, ну и…

— А если они вас ждут во дворе?

— Да, возможно, но вряд ли долго будут ждать.

— А вот я сейчас посмотрю.

Она опять поднялась к мусоропроводу.

Во дворе никого подозрительного не было видно.

— Сидят, ждут на лавочке, — соврала она. Ей быложаль отпускать его. Он ей понравился.

— Черт!

— Вы куда-то спешите?

— Да нет уже, я всюду опоздал. Лиля, я вас незадерживаю?

— Нет. Я никуда не спешу. Да, кстати, вы, наверноеголодны, у меня от волнения всегда зверский аппетит.

— Да, пожалуй, я не откажусь от бутерброда.

— Ну зачем такой минимализм? У меня есть обед.

— Вы замужем?

— Уже нет! Сегодня развелась.

— Он, конечно, был монстр?

— Да нет… Ой, знаете, я только сейчас сообразила, чтовпредь можно не готовить обед! Вот дура я, мы уже два месяца жили врозь, а явсе равно готовила эти идиотские обеды. Нет, меня мало выпороть! Дура! Идиотка!

— Перестаньте себя ругать! Я очень рад вашей глупости!Так вкусно пахнет!

— Сейчас-сейчас, я накрою стол…

Он смотрел на нее с удовольствием. Какая милая, нежная,храбрая и на кого-то мучительно похожая… И ситуация до ужаса романтическая.

— Лиля, а можно мне руки помыть?

— Да-да, конечно. И кстати снимайте вашу рубашку, втаком виде нельзя на люди… Вот, наденьте.

И она протянула ему футболку «Дольче и Габанна».

— Но она же новая…

— И что?

— Ну неудобно…

— Очень даже удобно. Не мне же в ней ходить. Это вамприз за то, что отвлекли меня от всяких дурацких мыслей после развода.

— Ну вот еще! Вторгся к одинокой женщине, да еще и призза это…

— Все бабы дуры! — засмеялась она. — И ненадо на меня так смотреть. С меня достаточно вашего спасибо. И я вовсе неодинока…

— Понял. Но, Лиля, согласитесь, есть что-тосимволическое в нашей встрече именно в этот день, когда вы… освободились…

Разумеется, она тоже так считала, но боялась… Отчаяннобоялась влюбиться в него.

Он ушел в ванную и вскоре вернулся в новой футболке. Ах, какона на нем сидела! Он выглядел так сексуально, что у нее зазвенело в ушах.Лилька, держись, в конце концов он просто первый встречный и вовсе неизвестно,может, он как раз бандит. Почему у каких-то уличных хулиганов милицейскиекорочки? Может, это и впрямь была милиция? Хотя вряд ли милиционеры бегают сножичками…

Вероятно, все ее мысли отразились на лице, потому что онвдруг улыбнулся широко — ужас, до чего обаятельная улыбка! — и сказал:

— Честное слово, Лилечка, я не бандит, не брачныйаферист, а эти типы не менты!

— Ладно, садитесь. Ешьте.

— Ох, как вкусно!

На нее вдруг навалилась усталость. С ней так бывает. И тогдаей необходимо прилечь хоть на десять минут.

— Простите, пожалуйста. Вы тут ешьте, возьмите тамбефстроганов, картошку, пейте чай, а мне необходимо минут десять полежать. Уменя так бывает.

— Да-да, разумеется.

Она пошла к себе в комнату, прилегла и мгновенно провалиласьв сон.