В любом случае, рядом с этим поляком находилось ещё полсотни Одарённых высокого ранга. И если два отряда сцепятся между собой, то без потерь точно не обойдётся.

Потому, я сцепил зубы и, стараясь не обращать внимания на боль в мышцах, зашагал к брусчатке, на которой выстроились солдаты.

Песок всё ещё продолжал осыпаться, скрывая мою фигуру — похоже Потоцкий поднял здесь не просто бурю, а создал гигантский песчаный смерч. Рассмотреть меня при помощи силы присутствующие тоже не могли — мешали остаточные завихрения энергии, искажающие восприятие и мешающие работе любых техник.

Поэтому, когда я вынырнул из стены песка, на лицах польских гусар отразилось изумление, а по выстроившейся цепочке промчался вал шёпота — военные не удержались от восклицаний.

Их командир, который как раз закончил очередную фразу в споре с Оболенским, дойдя до того этапа, когда в дело идёт имя короля и завуалированные угрозы, сначала не понял в чём дело. А потом уставился на меня с ещё большим удивлением, чем его подчинённые.

На лице Леры проявилось облегчение и радость, а Прохор вовсе расплылся в широкой улыбке. Вот оглянувшийся Оболенский придирчиво нахмурился. Глянув на облако оседающего песка, укоризненно покачал головой.

— А я ведь предлагал взять меня с собой, граф. Тогда возиться пришлось бы намного меньше.

Воловский дёрнул уголками губ и шагнул мне навстречу. Вытянувшись, заговорил.

— Роман Воловский, ротмистр Первой, лейб-гвардии хоругви крылатых гусар, Королевства Польского. По приказу Его Величества, Яна Третьего, мне должно установить победителя в вашей дуэли с Потоцким.

Я приподнял брови и повернув голову, выразительно указал взглядом на солидный участок земли, покрытый толстым слоем песка. Туда, где совсем недавно стоял дворец Потоцких.

— Разве это не очевидно?

Гусар тоже обвёл взглядом пространство за моей спиной. Падающего с неба песка стало гораздо меньше, так что теперь ситуацию можно было оценить более точно. Тем не менее, он уточнил.

— Согласно закону Королевства Польского, мне необходимо услышать это из ваших уст, пан Афеев.

Сандал недовольно рыкнул. Но предлагать извлечь его мозги из черепной коробки не стал. Дракон тоже был вымотан почти до предела, да и ранг потенциального противника отлично видел. Если вдруг пришлось бы сейчас с ним сражаться, единственным реалистичным вариантом взять верх была бы переработка части «искры».

— Я убил Потоцкого во время поединка. Этого достаточно?

Роман мельком глянул на песок, в который превратился дворец и задумчиво поинтересовался.

— А труп мы там обнаружим? Может, хотя бы его части?

Отрицательно качнув головой, я обозначил ему ситуацию.

— От него ничего не осталось. Боюсь, даже родового перстня.

Тот недолго подумал, хмуря брови и оценивающе меня разглядывая. Наконец кивнул.

— Хорошо. Согласно закону Королевства Польского о родовых войнах да поединках шляхтичей, я признаю за вами право требовать официального признания себя победителем в данном конфликте.

Торжественно озвучив эти слова, сразу же добавил.

— Также, я уполномочен донести до вас приглашение от Его Величества, Яна Третьего. Король желает видеть вас. Немедленно.

Только этого мне для полного набора ощущений и не хватало. Беседы с местным монархом, который наверняка начнёт интересоваться характером проявленной силы и способом, которым я обеспечил себе победу. Конечно я маскировался. И до момента, пока польский магнат не пустил в дело артефакт Сета, схема прикрытия работала более чем неплохо. Скорее, даже до той секунды, как он принялся обращать всё подряд в песок, разнося собственный дворец. А после этого сторонние наблюдатели никак не могли увидеть, какого характера сила применялась мной в схватке. Раз у меня самого толком не получалось ничего рассмотреть, то у смертных это подавно не могло выйти.

— Если рр-р-рядом нет ещё одного с таким арр-р-ртефактом.

Судя по фразе Сандала, прозвучавшей в моей голове, дракон продолжал подозревать членов свиты Сета в расколе. Хотя, как знать. Я в этот вариант не слишком верил, но прежде чем что-то утверждать наверняка, стоило бы всё проверить.

Посмотрев на гусара, я пожал плечами.

— Думаю, для начала мне стоит сменить одежду и принять душ. Хочу заметить, я только что вышел из боя, ротмистр. Потому, если это лишь обычное приглашение, то предпочту сначала посетить дом, арендованный нашей дипломатической миссией.

Судя по выражению глаз, королевскому гвардейцу очень хотелось сказать, что мне необходимо отправляться во дворец прямо сейчас и он вежлив исключительно из-за этикета и наличия поблизости князя Оболенского. Но мы оба понимали, что это станет нарушением дипломатической неприкосновенности. Пусть верительные грамоты мы ещё не вручили, но тем не менее, являлись членами официальной миссии от имени Российской империи. И если право патрициев убивать друг друга в любое удобное для них время не оспаривал ни один монарх из тех, что хотели править долго и счастливо, то с точки зрения государственных структур, мы обладали иммунитетом.

Не говоря уже о том, что войну с Потоцкими можно было расценить, как попытку убить посланника Рюриковичей. Да, вроде как изгнанного за пределы государства при помощи мудрёного поручения. Но при этом путешествующего в компании Оболенского и каким-то образом замешанного в недавних событиях вокруг Российского престола. Которые многие сторонние наблюдатели расценивали либо как переворот, либо как его успешное предотвращение.

— Не смею спорить, пан Афеев. Тем не менее, настоятельно попрошу вас незамедлительно явиться к Его Величеству, как только приведёте себя в порядок. Что касается войны родов, то, в связи с вашей победой в поединке над паном Потоцком, я, Роман Воловский, властью данной мне Его Величеством Яном Третьим, объявляю о перемирии. Кое продлится до момента подписания мирного договора, либо до решения одной из сторон продолжить военные действия, с обязательной отправкой соответствующего уведомления в срок, установленный законом.

Интересно. То есть, для победы в войне фамилий достаточно убить главу рода противника? Безусловно, у Потоцких скоро появится новый лидер. Но что-то подсказывало, после бойни в Варшаве он вряд-ли станет всерьёз раздумывать о продолжении конфликта.

Я выразил своё согласие коротким кивком, кажется, несколько разочаровав офицера. А через какие-то несколько минут мы двинулись в сторону дома, с комфортом разместившись в пассажирском автобусе, против временного использования которого у гусара возражений не имелось. Транспорт относился к городскому, и нам этого было достаточно. Если быть ещё более точным — всем было наплевать, что именно скажет по этому поводу ротмистр. Увидев способ быстро добраться до арендованного здания, мы сразу двинулись к стоящей технике. Тогда как Воловский, видимо, решив соблюсти формальности, озвучил нам вслед слова о том, что мы можем воспользоваться транспортом, при условии компенсации городской казне в случае его повреждения.

За рулём временно изъятого транспорта расположился Прохор, и мы тронулись с места, уложив раненых на разложенные сиденья. Конструктам и костяному дракону повезло меньше — эти должны были добраться до дома своим ходом. Впрочем, пока я всё равно не до конца понимал, что с ними делать. Возможно, пока окажутся на месте, в голове как раз появятся какие-то идеи.

Лера коротко пересказала всё, что происходило с момента, как я отправился во дворец. Как выяснилось, они отбили ещё две атаки союзников Потоцких, которые пытались прорваться на помощь своему сюзерену. А потом на месте дворца закружилась песчаная буря и жрица пыталась провести разведку, отправляя внутрь некроконструктов. Собственно, именно эти её эксперименты и привели к столь сильному сокращению числа костяных воинов.

Второй пострадавший морской охотник тоже оказался жив. Чтобы убить одного из некротических ирландцев, требовать чуть больше, чем просто разорвать его на две части. Некромантка обещала заняться обоими тяжело ранеными, как только мы прибудем на место.

Самого меня никто ни о чём не спрашивал. Даже Оболенский молчал, лишь с интересом поглядывая в мою сторону. Но состояние оценил верно и с расспросами не лез.

Наконец, оказавшись в своей спальне, я первым делом разделся и двинулся в ванную. Желание избавиться от песка, который, казалось, засел в каждой складке одежды, забился в поры кожи и скрипел на зубах, было буквально нестерпимым.

Выбрался я оттуда изрядно посвежевшим и чуть пришедшим в себя. Использовать божественную силу для придания бодрости смертной оболочке не стал. Плоть и так перенесла запредельные нагрузки.