У моря лев сторожевой.

И не играют зыби даже

На море Черном, без конца —

Тогда не дремлет только стража

У Ливадийского дворца!

Так время шло: и мирно речи

В кругу веселых куйдышей,

Не предвещая близость сечи,

Лились у дружеских огней.

Хвалясь без удержу, тогда-то,

Народ, пытающий судьбу,

Стальными звуками набата

Россию вызвал на борьбу.

И, в путь далекий собираясь

От жутких высей Крымских скал,

Мы говорили расставаясь:

«Сулухненхал! Сулухненхал!»[4]

Забиты двери в минарете,

И он затих теперь один,

За нашим строем из мечети

Ушли мулла и муэдзин.

Любимцы славы, удалые

На бой расходятся полки.

Вперед! Наездники Батыя,

Издавна меткие стрелки!

Вперед! Наш полк за Русь Святую,

Вперед! За батюшку царя,

Вперед! За Валидэ родную,

Молитву Господу творя!!

Стучат лихих коней подковы,

Трубит атаку Ибрагим —

Мы до последнего готовы

Костьми полечь… но победим!!!

Часть первая

Глава I

Озаглавив настоящие мои записки «Покинутая царская семья. Царское Село – Тобольск – Екатеринбург, 1917–1918 гг.», я хочу сказать предварительно несколько слов о своем прошлом и поделиться с читателями моими воспоминаниями о царской семье до войны, вплоть до революции.

Родился я, благодаря службе моего отца, в Крыму, в Ялте, с которой ничто до той поры нас не связывало, так как мой дед и отец были помещиками Тамбовской, Саратовской и Костромской губерний.

Через несколько месяцев после моего рождения мой отец был переведен на службу в Одессу. Казалось, что роль Ялты в моей жизни кончилась, но судьба решила иначе. Наша южная жемчужина сыграла в моей жизни едва ли не первенствующую роль, явившись не только местом моего рождения, но и местом, где мне было дано великое счастье ближе узнать, полюбить и оценить моего державного повелителя, моего будущего царственного шефа и всю их августейшую семью.

Дед мой, действительный тайный советник Сергей Владимирович Марков, окончивший в сороковых годах прошлого столетия Школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров, вышедший на службу в лейб-гвардии Измайловский полк, участвовал в Венгерской и Севастопольской кампаниях, закончил военную службу адъютантом командира гвардейского корпуса. Перейдя на службу по гражданскому ведомству, он был впоследствии главным помощником графа С.Ю. Витте в его известной реформе казенной продажи питья в России. Верно и преданно послужив четырем императорам, сделав блестящую гражданскую карьеру исключительно благодаря своим выдающимся способностям, он умер членом Государственного совета в 1907 году, 80 лет от роду, всего на год с небольшим пережив верную спутницу своей жизни, мою бабушку, дочь министра народного просвещения Е.П. Ковалевского в царствования императоров Николая I и Александра II.

Отец мой воспитывался в Императорском Александровском лицее и после отбывания воинской повинности служил по Министерству иностранных дел, а потом перешел на службу по Министерству финансов, а в начале Мировой войны был назначен в распоряжение главного начальника Одесского военного округа и одесского генерал-губернатора, генерала от инфантерии Эбелова.

Детство мое не долго протекало в нормальных условиях. Русско-японская война и последовавшая за ней революция дали сильный толчок моему умственному развитию, а последовавшие в моей семье изменения, нарушившие старый семейный уклад, способствовали тому, что я уже к 10 годам мыслил совсем не по-детски, почему и не имел друзей-однолеток, предпочитал чтение книг и одиночество общению с ними, что также имело свои результаты, сделав меня очень рано совершенно самостоятельным, выработав во мне известные принципы и взгляды, которые и сделались для меня основой на всю мою жизнь. Начало революции 1905 года мне пришлось пережить в Одессе, где в то время служил мой отец. Мы жили в одном доме с командиром 16-го стрелкового Его Величества, в то время императора Александра III полка, полковником Иваном Антоновичем Думбадзе, будущей всероссийской знаменитости, о котором ходило и ходит столько легенд и совершенно неправдоподобных историй и на личности которого мне придется еще остановиться.

В это время произошло знакомство наших семей, сыгравшее впоследствии значительную роль в моей жизни. Во время Русско-японской войны вся 4-я стрелковая, так называемая «железная» бригада, в состав которой входил и 16-й стрелковый полк, была отправлена на фронт. В Одессу для ее проводов приезжал государь, которого я видел тогда впервые. Понятно, что мне трудно теперь вспомнить и описать эти свои первые впечатления о государе. Помню я только, какое необычайное оживление царило у нас в квартире и как мой отец показывал мне кусочек шелкового носового платка государя, который он разорвал и дал на память офицерам. Кусочек этот, полученный им от И.А. Думбадзе, отец бережно, как реликвию, спрятал и хранил у себя. Я помню, что и я был проникнут отцовской радостью и всегда с глубоким благоговением осматривал этот обрывок шелка. Ведь это был кусок платка государя!.. А это так много говорило моему сердцу!

В понятиях истинного, не ханжеского православия, искренней любви к своей Родине и обожании своего царя воспитывался я. Меня никто не насиловал ходить в церковь в положенные дни, и поэтому я сознательно любил всю красоту и величие нашей церковной службы и с глубоким вниманием прислушивался к прелести церковных напевов.

С большим нетерпением я ждал своей первой исповеди, и, когда дожил до этого дня и отходил от аналоя в маленькой домашней церкви Митавского замка, таинственно полуосвещенной колеблющимся светом немногих свечей, я почувствовал, что ныне я вступаю в новую жизнь и за каждый свой поступок и шаг отныне ответствен перед Богом! Теперь эта церковь, как и все в России, подверглась кощунственному осквернению со стороны большевиков, которые, заняв Митаву после германской оккупации Курляндии, вынули из склепа покоившийся там прах герцога Бирона, его жены и других курляндских герцогов, надругавшись над их останками. Тело набальзамированного герцога Бирона, прекрасно сохранившееся, они привязали за ноги к автомобилю и в таком виде волочили его по улицам Митавы, пока оно не рассыпалось в прах…

Россию как таковую, ее быт и историю научился я любить и понимать по множеству книг, которыми меня задаривали мои близкие. Чтить и любить своего царя и его семью учился я по всему укладу жизни моей семьи, в которой об их