— Я попрошу Эдну потихонечку измерить сегодня ночью твой нос — не вырос ли он на дюйм или два, — пообещала она. — Я с радостью пообедаю с вами. Может быть, на следующей неделе?

Брови Стана нахмурились, глаза потемнели.

— Ты ошибаешься, Берти, — сказал он. — Не хотелось бы, чтобы ты поступила опрометчиво и совершила еще одну ошибку, о которой будешь жалеть.

Взгляд Стана опустился на ее округлившийся живот.

Женщина сделала глубокий вдох и выпятила подбородок.

На лице брата сразу же появилось выражение вины.

— Черт! Извини. Я совсем не то имел в виду. Она прикусила губу, потом кивнула.

— Я так и подумала.

Лоренс в душе восхитился ею и одновременно почувствовал раздражение из-за поведения братьев. Он не знал всех обстоятельств, но понимал, что она ощущает немалое смущение в таком затруднительном положении. Подобный разговор должен происходить в другом месте. Интересно, почему он не состоялся раньше. В остальном… Что ж, можно еще подумать, стоит ли нанимать ее. Однако, размышлял Лоренс, я не намерен увольнять ее перед лицом целой толпы, даже если она состоит из ее родственников. Он хотел побеседовать с ней наедине. Лоренс обратился к братьям:

— Вашей сестре необходимо присесть. Жаль, что нельзя продолжить нашу беседу, но нас с миссис Джонсон ждут дела. Я бы предпочел заняться ими в доме, а не на жарком солнце, — сказал он решительным голосом и начал застегивать рубашку. Лоренс знал, что выглядит выше, когда принимает царственную осанку, вырабатывать которую он начал с того самого дня, как его взяли с улицы и дали первый в его жизни шанс, и которая помогала ему идти от успеха к успеху. — Прошу нас извинить, — сказал он братьям и предложил женщине руку. — Миссис Джонсон, прошу вас.

Она пожала плечами, как бы извиняясь перед братьями, и коснулась изящной ручкой рукава Лоренса. Жар ее пальцев моментально проник сквозь тонкий хлопок. Он понял, почему волнуются ее братья. Мужиков должно просто притягивать к этой женщине. Мужики ведь многое делают, не задумываясь. Но только не я.

— Поговорим позже, — мягко пообещала она братьям.

— Точно, — пообещал в ответ Эл. — Обязательно поговорим.

Она повернулась к ним спиной и улыбнулась Лоренсу. Ему подумалось, что в этот момент распустилось еще несколько летних цветов — столь мощным был свет ее улыбки.

Он провел Берту вверх по ступенькам, открыл перед ней дверь, и они прошли в большую сине-белую кухню.

— Пожалуйста, сядьте, — сказал Лоренс, указывая ей на стул.

— Спасибо. — Сев, она оглядела просторное помещение, обращая внимание на полированную поверхность кухонной плиты и на инкрустированное дерево встроенного холодильника. — Прошу прощение за инцидент перед вашим домом.

— Ничего страшного.

— Мои братья всегда слишком оберегали меня, но в последнее время они просто впали в раж.

— Они заботятся о вас.

Ее брови изогнулись дугой.

— Заботятся, но им не о чем беспокоиться. Я здесь, как вы знаете, чтобы готовить еду.

Она напряженно смотрела на него, и Лоренс сообразил, что ее волнует один вопрос: слышал ли он то, что говорили ее братья? Или другой: не намерен ли он придать их беседе слишком личностный характер?

Лоренс взглянул на кофейник с приготовленным им самим жалким подобием кофе и произнес как бы про себя:

— Мне действительно нужна кухарка.

Женщина не удержалась от смеха, проследив за его взглядом.

— Что ж, у вас тут несомненно есть все необходимое оборудование для производства шедевров кулинарного искусства, мистер Стоун.

Она встала со стула, пренебрегая его лучшими побуждениями дать отдых ее ногам. Обошла кухню, рассматривая все с чуть ли не сладострастным выражением лица, пробежала пальцами по полированной поверхности кухонной плиты, вдохнула запахи деревянных кухонных шкафов, провела ладонью по первоклассному холодильнику и с еле слышным вздохом произнесла:

— Прекрасная, знаете ли, кухня. Мечта кухарки, ставшая явью, мистер Стоун. Не знаю, поймете ли вы меня, но ваша кухня похожа на прекрасный сон или на нечто из фантастической страны. Все это золотистое дерево и стекло… У вас тут совершенно удивительные приборы. — Женщина взглянула на него с мечтательным выражением в глазах.

Лоренс едва удержался, чтобы не рассмеяться из-за выбранных ею слов, которые относились всего-навсего к кофеварке мирового класса, на которую она смотрела в тот момент. Но слово «фантастическая» как нельзя лучше походило для описания самой этой женщины. Пока она говорила, ему пришло в голову, что губы Берти Джонсон похожи на розовую карамель, способную соблазнить любого мужчину.

Лоренс сделал глубокий вдох и напомнил себе, что разговор у них деловой и что губы Берти Джонсон — запретный плод. Я же, размышлял он, не нанимаю женщин, которых желаю. Наем женщины, которую я желаю, к тому же беременной, послужит лишь напоминанием о тех временах в моей жизни, о которых я предпочитал бы не вспоминать. Однако это не значит, что я могу выгнать ее за дверь. Вопрос здесь деликатный, тем более, что ей понравились мои кухонные приборы. Это лестно.

— Благодарю за похвалу, — сказал он, стараясь говорить непринужденно.

Она кивнула.

— Мне она действительно нравится. Представляю, с какими трудностями вам пришлось столкнуться, чтобы подыскать кого-то, кто мог бы использовать вашу замечательную кухню. Тим Спрингфилд из бюро по трудоустройству сказал мне, что вы неожиданно остались без кухарки. Это, должно быть, очень неприятно.

Сочувствие в ее глазах и заботливость в ее голосе затронули что-то в душе Лоренса, и он заколебался в своем намерении отказать ей.

Взгляд Лоренса остановился на ее животе. Она может быть греховно хорошенькой и иметь подкупающие повадки, и все же она беременна и потому абсолютно недоступна.

— Миссис Джонсон… — заговорил он.

— Берти, — поправила она его. — Простите, мне следовало догадаться. Вы, наверное, даже не завтракали. Не беспокойтесь. Я только накину фартук и возьмусь за дело.

Лоренс, приподняв одну бровь, следил за ее губами, пока она произносила свою прелестную маленькую речь. Он гордился тем, что сохранял холодную голову в любых обстоятельствах, но сейчас не мог понять, почему простые слова «накину фартук» прозвучали так эротично. Может, все дело в том, что еще продолжается раннее утро и я лишь каких-то тридцать минут назад скинул с себя одеяло и натянул штаны? А тут красивая женщина предлагает негромким ласкающим голосом, явно принадлежащим атмосфере спальни, накинуть фартук и приготовить мне завтрак.

Эти мысли просачивались против его воли, они заставили Лоренса нахмуриться. Меня не касается, какой голос у Алберты Джонсон и что на ней надето, напомнил он себе. И к тому же леди здесь не останется. Видимо, я недостаточно ясно объяснил Тиму, что мне нужно.