снежными буранами и трескучими морозами. Здесь сутки длятся так долго, что местные делят их на три части, так что у них есть светлый день и светлая ночь, половинчатые сутки, когда в полдень темнеет и наступает тёмное время, хотя люди не спят и продолжают заниматься своими делами до условного вечера, и, наконец, тёмный день и тёмная ночь. Кстати, сейчас как раз светлая ночь и в замке спят все, кроме караульных.

— Занятно, — пробормотал юноша, надевая расшитый бабочками бордовый камзол из тонкого бархата, — но если они делят сутки на три части, значит, привыкли к таким суткам, как на Земле?

— Или на Алкоре. Здесь живут обычные люди, на западе в королевстве Сен-Марко — земляне, на востоке — в луаре Синего Грифона — алкорцы. Раньше они постоянно воевали друг с другом, опустошая приграничные земли, но однажды молодой король Сен-Марко Арман разгромил войско альдора Синего Грифона и на правах победителя потребовал семилетнего перемирия.

— Погоди, если у них всегда лето, и это газовый гигант, то как они считают годы?

— По дням: триста шестьдесят дней в году.

— Крутятся, как могут, — пробормотал юноша, натягивая сапоги. — Значит, они больше не воюют?

— Нет. Перемирие закончилось год назад, к тому времени король Арман умер и трон занял его дядя Ричард. Он пошёл войной на луар и пытался осадить его, но был убит в поединке перед боем наследным принцем луара, которого здесь называют энфером. После этого наследник Ричарда Жоан признал поражение в войне и предложил алкорцам мир. Те согласились. Всё-таки война — штука довольно разорительная, а победа в ней вовсе не гарантирована.

— Спорить сложно, — застёгивая на талии пояс, украшенный серебряными бляшками, кивнул юноша. — Значит, теперь здесь тихо и мирно?

— Пока. Они всё ещё делят спорные приграничные территории, но в основном всё-таки за столом переговоров, хотя многие ещё грезят войной. Местная аристократия зачастую наживалась на войнах, и теперь просто не знает, чем заняться.

— Хорошо, и при чём тут мы? Что нам здесь делать, если тут не работает наша аппаратура, нет современного оружия и даже передвигаться приходится, судя по всему, на своих лапах? — юноша постарался окинуть свой наряд одним взглядом и остался доволен тем, что увидел.

— Зато тут нет земной полиции, Звёздной инспекции и Совета духовной безопасности, мой мальчик, — усмехнулся его отец. — Здесь не действуют старые хартии, заключённые нашими предками с людьми. Здесь можно колдовать, можно убивать и грабить. Здесь в цене золото и драгоценные камни, а люди настолько невежественны, что готовы поверить в любой бред. Здесь нам не придётся соизмерять наши возможности с тем, что допустимо, и мы сможем добиться чего угодно, не опасаясь, что нас поймают и осудят. Это идеальные угодья для моей охоты и игровая площадка для тебя и твоих братьев и сестёр. Единственное, о чём нужно помнить: здесь тоже есть колдуны и жрецы, и с ними лучше держать дистанцию. В остальном — никаких ограничений.

— Целый мир только для нас? — уточнил юноша, снова окинув взглядом равнину. — Может, позвать сюда другие семьи? Или хотя бы дядюшек и тётушек…

— И дедушку с бабушкой, и всех моих многочисленных жён и их родню? — с сарказмом уточнил старый лис. — Они, запертые столько веков на Священной горе, тут же с радостью заполонят этот мирок, и он покажется тебе тесным и душным оттого, что из-под каждого куста будут торчать хвосты близкой и дальней родни. Нет уж! Я закрою вход в этот мир и пущу в него только тех, кого захочу! Это мой мир, и только я его граблю!

— Не злись, — рассмеялся юноша и пожал плечами. — Может, ты и прав, мы с нашими знаниями и опытом, с магией и кучей талантов сможем творить тут, что пожелаем, без оглядки на правила и законы! Здесь ведь много хорошеньких девчонок?

— На любой вкус.

— Что ж, тогда эти каникулы обещают быть весёлыми. Жаль только, что я не смогу похвастаться ими в универе. И с чего ж мы начнём? Ты сказал, тут в цене золото? А дед говорил, что оно липнет к лапам тех, кто знает ему истинную цену, не преуменьшая и не завышая её. Так, может, для начала разживёмся звонкой монетой? Чей это замок там вдали?

— Теперь мой, — усмехнулся седой лис. — И в нём стоят сундуки, набитые золотом. Если отыщешь их до темноты и сможешь открыть, не повредив замки, я оставлю их распахнутыми для тебя.

— Идёт! — рассмеялся юноша и, развернувшись, направился вниз по крутой тропинке меж сосен.

Его отец какое-то время смотрел на него с улыбкой, а потом направился следом. На оставленной ими полянке уже не было ничего похожего на глубокую лисью нору.

Часть 1.

Над Сен-Марко простиралось глубокое ночное небо, наполненное мягким сапфировым сиянием, знаменующим начало последней тёмной ночи, за которой должно было последовать светлое утро. Уже прошлись по улицам ночные сторожа, объявившие первую стражу, и вышли из своих караульных патрули, следившие за тем, чтоб жителей королевского города не тревожили грабители и пьяные дебоширы. Постепенно смолк в узких переулках привычный шум, закрылись лавки и магазины, и горожане накрепко заперли ставни нижних этажей.

Вскоре наступила тишина, отчего казалось, что весь город уснул, но на самом деле он продолжал свою жизнь, которая просто ушла под крыши домов, скрывшись за прочными дверями воровских притонов, шумных борделей и многочисленных трактиров, в которых вино лилось рекой, стучали по дубовым столешницам меченые кости и раздавался хриплый смех уличных девиц. В одном из таких трактиров, расположенных в тёмном переулке недалеко от центральной улицы, ведущей к королевскому дворцу, в низком заднем зале, предназначенном для особых посетителей, в этот час собралась компания из шести молодых дворян. К ним присоединилась юная девица Фьяметта, которая была достаточно хороша, чтоб не мыкаться в ночи в поисках случайного клиента, но пока не нашла себе ни постоянного места в солидном заведении, ни богатого покровителя.

Она смотрела на собравшихся за столом господ с нескрываемым восторгом, поскольку лишь недавно прибыла в Сен-Марко из небольшого городка, и блеск столицы, открывшийся ей знакомством с блистательными кавалерами, бывавшими при дворе, уже поразил её воображение тем, как изысканы их манеры, как ладно сидят на их широких плечах бархатные и парчовые камзолы, и блестят на ухоженных руках с длинными сильными пальцами драгоценные каменья фамильных перстней. Впрочем, поглядывая на них, она жалась к рыжеволосому богатырю, одетому в потёртый суконный кафтан. Его единственным украшением была массивная золотая печатка