А я очень хотела на волю!

Пришлось улыбаться и неумело кокетничать, чтобы стянуть ключи у белобрысого провожающего. Один раз мне это удалось, и я почти сбежала! Блондин поймал меня в тот момент, когда я выбежала на площадку, полную вооруженной охраны. Что хуже: быть зарубленой мечами, или вернуться в уютную клетку для игрушки? Выбирать не приходилось, замок защелкнулся за знакомой дверью снова. Оставалось только ждать новой жестокой расправы за попытку побега, ведь Лекросу наверняка доложат об измене! Блондин доложит!.. Но он не доложил.

Второй оказался не таким удачным, лорд Норг закрепил связку замком. Но я об этом узнала лишь за пару секунд до момента, когда его рука намертво сжала худое запястье подростка. И ему не понравилось, что я не запомнила и первого урока. Мне же не нравилось быть распятой на каменной стене и прижатой крепким мужским телом. Что теперь могло остановить человека, который давно смотрит голодным взглядом на беззащитную рабыню? Честь? Долг? Совесть? Азарт и злость всегда были сильнее…

Но неожиданно он предложил мне выбор: или он докладывает Лекросу о моём проступке, или… он помогает мне сбежать. Быть постельной игрушкой извращенца или его подчинённого? Я согласилась на побег, не думая о расплате. Лишь бы не снова — кровь и унижение на лепестках вонючего басаньяда!

Когда мы выбрались из замка и отошли на безопасное расстояние, я поняла, что не могу и не хочу платить за свою свободу. Сбежав от Тарринара Норга, я купалась в источниках, с остервенением растирая кожу пучками душистых трав. Но отмыться от унижения невозможно. Потому что свобода измеряется не столько количеством отмеренного тебе пространства, сколько отношением. Грязь не смыть, если ты не можешь различить себя среди смытого.

Настоятельницу храма эрегиний мне послала сама Афресия. Нанэри Савинар успела к тому моменту, когда я уже не знала, куда от себя деться. На свободе ещё острее ощущалось пережитое. За что со мной так жестоко обошёлся Лекрос? Почему мужчины не дают прохода? Смогу ли я нормально жить и дальше, зная, что так будет всегда?..

Она объяснила, что змеевидное родимое пятно на моём предплечье — спящий страж эрегинии. Утешила и обнадёжила, что всё совсем не так плохо: у меня есть нормальное будущее, где я смогу за себя постоять, если пройду обучение и инициацию. Терять было нечего.

Ритуал инициации в храме эрегиний — слишком пикантное действие, чтобы согласиться на него сразу. Мне дали время на раздумье, и Савинар всегда была рядом. Поддерживала и искренне заботилась, показывала других девочек, — таких же эрегиний, как и я! Но они никогда не унижались перед мужчинами. У настоящих жриц Афресии всегда был выбор: вылечить или убить. Нужно было всего лишь пройти ритуал!

Делиться кровью с холодным каменным алтарём — полбеды. Я волновалась, когда призывала инкуба, боялась что-нибудь напутать или не справиться с эмоциями. Мне было противно вновь отдаться мужчине, каким бы он ни был, а уж тому, в кого ещё несколько дней назад не особенно-то и верила, да в присутствии старших обитателей храма!..

Круг, алтарь в моей крови, люди, внимательно следящие за стабильностью призыва и порядком. После всех ритуальных действий, я стояла возле алтаря нагая и зажмурив глаза. Меня трясло от напряжения, от картин немыслимых чудищ, которых рисовало моё воображение. От боли и унижения, которые я почти уже ощущала кожей…

Поначалу я не поверила в ласковое касание скулы, подбородка, плеч. Словно упругий тёплый воздух скользил по мне, привлекая внимание. Передо мной стоял красивый рыжий мужчина без возраста. Маленькие рожки словно мираж мерцали на лбу инкуба. Чувственный рот невольно притягивал взгляд, но плавная грация хищника отпугивала. Он улыбнулся. Из бездонных золотистых глаз больше невозможно было выбраться! Я зачарованно смотрела на него и лишь невольно отмечала, как его дразнящие прикосновения рождают волну возбуждения. Упругими пальцами он обхватывал горошины сосков, целовал шею, скользил руками по животу.

Но в этом не было жестокости, грубости или желания унизить. Напротив, я видела, как он внимательно наблюдал за моей реакцией на каждую нескромную ласку. Как довольно улыбнулся, услышав мой первый стон.

Савинар говорила, что всё должно происходить на алтаре, но… инкуб будто почуял моё неприятие к каменному ложу, и успокаивал горячими поцелуями в губы. Крепкие объятия стиснули мои рёбра, и я сама обняла ногами его бёдра. Кто-то хотел остановить ритуал, но голос нанэри Савинар попросил не вмешиваться.

Таких ярких эмоций и ощущений я не испытывала никогда. Мы стали одни целым, я чувствовала его напряжение во мне, и сама не могла остановиться. Инкуб словно вплавил меня в себя, и его жаркие поцелуи раскрывали во мне совсем иную Сарнай. Ту, что решает сама. Ту, что не боится. И лишь внезапно кончившееся дыхание и мои судорожно впившиеся в его плечи ногти отвлекли меня от этих наблюдений. После этого уже совсем не страшно было ощутить спиной жёсткий алтарь, неожиданно оказавшийся горячим.

Из ранок инкуба просочилась серая кровь, от запаха которой закружилась голова. Мне захотелось слизать её, но не смела. Только покачивалась в такт движениям вошедшего во вкус рыжего мужчины с мерцающими рожками. И лишь, когда он захрипел, вжимаясь в меня до конца, мной овладело безумие: я быстро подтянулась и припала ртом к серым каплям! Горьковатая кровь инкуба пьянила и жгла язык, но оторваться и в мыслях не было. Инкуб недовольно зарычал, но не стал прерывать. Храм преобразился: цвета стали ярче, запахи — острее, и я чувствовала скрытое вожделение каждого из присутствующих здесь людей. Словно в воздухе витала душная пустынная кайра! И лишь, когда я почти потеряла сознание, инкуб аккуратно прокусил мою нижнюю губу, забирая в ответ и небольшую часть моей крови.

Ещё долго мне помнилась его снисходительная ухмылка и шепот на незакомом языке. Никто не понял, что он сказал, но… только не я. «Нетерпеливая девочка, не стоило кусаться. Я бы сам дал своей крови, это часть обряда. Но так даже интереснее. Красивая девочка, вкусная. Жаль, что девочка не будет жить в храме, её ждёт совсем другая судьба. Не как других эрегиний. Хорошая девочка. Как жаль, что последний раз видимся»

Спустя несколько месяцев в храме, я уже сносно умела обращаться с Нагой, могла хотя бы изобразить подобие боя на шиману — рапирах, с зазубринами на конце, и окончательно воспряла духом. Лекрос ещё получит по заслугам.

Подобрав полы просторного серого платьишка, я поспешила в сторону городской площади. От тюремной башни меня теперь отделяли всего лишь два щербатых мостика. Тарр просил больше не приходить, но мы оба знали, что это пустая просьба. Ему нужна я, он нужен мне. Всё просто. Даже с риском разделить с ним его участь, а то и хуже. Ведь предателями стали мы оба.

Предателями и беглецами.

Вот уже три месяца мы привязаны к этому городу, как цепные псы. Я вынуждена скрываться и вздрагивать от каждого шороха, а он медленно угасал в своей вонючей камере, в ожидании смертного приговора. И если бы только силы эрегинии хватило, чтобы вытащить его оттуда! Всё было бы гораздо проще…