Звук напоминал стук песка о плексиглас окна во время песчаной бури и шел откуда-то из-за голокуба, рождаясь в ворохе не стиранной уже почти месяц одежды. Никита включил подсветку напульсника и разбросав футболки и штаны, вдруг наткнулся на аварийный коммутатор вмонтированный в стену за столом, поврежденная колонка которого хрипло жужжала неисправным динамиком.

– Твою ж мать! – вдруг до Никиты дошло что он отключил персональный коммуникатор перед сном, Агата оставила свой у себя, и единственный способ быстро вызвать его на пост в случае необходимости – штатный коммутатор, о существовании которого он уже, если честно, забыл. – Агата, подъем! Меня в комендатуру вызывают!

Никита нетерпеливо потрепал ее за плечо, получил от Агаты по уху, но поднял ее, и достав из-под подушки коммуникационный модуль напульсника, убедился, что на нем три пропущенных вызова от капитана Мураева.

– Он меня прикончит! – резюмировал ситуацию Никита, впопыхах натягивая форменные брюки.

– На черта ему сдался спелеолог посреди ночи? – Агата села на кровати и нещадно чесала глаза.

– Чтобы убить и засунуть останки в самую глубокую пещеру какую только я смогу найти! – огрызнулся Никита, схватил китель и выпрыгнул за дверь.

Краем глаза отметив что Клима у раковины уже не было, он почти бегом помчался к дежурке, на ходу застегивая пуговицы. После третьего поворота по коридору, у внешней переборки, Никита налетел на доктора Войцеховского, едва не выбив у него из рук синеватый куб давно вышедшего из эксплуатации портативного модуля дешифратора гамма-волн.

– И вас вызвали? – удивленно воскликнул он, поймав равновесие с прибором на вытянутых руках. – Зачем среди ночи может понадобиться спелеолог?

– Тот же вопрос меня терзает относительно профессора криптографии, – улыбнулся ему Никита и помог поудобнее перехватить дешифратор.

– Сказали, что им нужна моя помощь! – гордо продекламировал старик и нетерпеливо двинулся к воротам.

Януш Войцеховский не служил на заставе и не подписывал контракт – он второй год писал диссертацию в Антанаилийском Унивеситете Колоний на тему обязательных церемониальных посланий на столовых приборах рептилоидов, которые все еще можно было найти на дальних планетах. По совместительству он возглавлял местный краеведческий музей и порядком всем надоел, таская с мусорных могильников инструменты и приборы, выброшенные предыдущими сменами.

Они прошли крытым переходом, соединяющим жилые секции с центральным постом и вышли на главный плац военной части. Это была круглая площадь геометрически правильной формы диаметром пятьсот пятьдесят метров, для большей важности специально выложенная булыжником и укрытая огромным стеклянным куполом. В это время здесь было приглушено уличное освещение, и она обычно пустовала, но сейчас почти в центре стояли два транспортера патрульной службы и у их открытых десантных люков толпились два полных наряда – в каждом по два сержанта в боевых скафандрах с плазмобоями на груди и по четыре андроида, покорно выстроившихся в шеренгу у борта машины.

– Ник, неужели рептилоиды в системе? – то ли озабоченно, то ли восторженно шепнул Никите на ухо профессор, когда они проходили мимо военных.

– Вот сейчас и узнаем, – Никита не разделял его воодушевления.

В последнее время в сети, особенно в академической среде, активно обсуждалось мнение, что рептилоиды давно вымерли и угрозы человечеству много лет не существует, а военное управление в Колониях нужно только для того, чтобы нувориши с Земли могли контролировать всю остальную цивилизацию. Как основной аргумент, сторонники этой теории, использовали полное отсутствие активности за периметром пограничных баз, и даже предлагали организовать экспедицию к ближайшим неисследованным мирам – но дальше общественных дискуссий это никогда не уходило.

По мнению Никиты, сторонники этой теории только мутили воду, зачем-то пытаясь отыскать старого врага и навлечь новые беды на человечество. Как говорит древняя мудрость – «не буди лихо, пока спит тихо». К пропагандистским фильмам и скуке пограничной службы можно было относиться как угодно, но о новой войне с рептилоидами страшно было даже думать. А если все же длинные черные корабли штурмового флота ящеров вновь когда-нибудь появятся на краю ойкумены, Никита очень надеялся, что в это время будет уже где-нибудь на границе Метрополии.

Под пристальными взглядами десантников они быстрым шагом прошли остаток площади и зашли в комендатуру. Вдоль стен, за пультом контроля периметра внешней сети спутников сидела дежурная смена астролокации, усиленная срочно вызванными отпускниками – Агате повезло что ее смена только закончилась. Вдали, в рубке экстренной кросс-релятивной связи, толпилось около шести человек, и, насколько Никите удалось рассмотреть, в одном из шлемофонов секретного канала, за спиной командира БЧ связи и управления стоял полковник Кудасов – комендант всей заставы.

Над главным информационных голокубом в центре помещения мерцала довольно детальная проекция части планеты – Никита сразу узнал Доломанский хребет по характерным, как-будто покосившимся и съехавшим с вершин к земле, кратерам давно потухших вулканов, среди округлых осыпавшихся от старости пиков. Здесь тихо переговаривались между собой командир единственного в системе военного корабля – пограничного эсминца «Стерегущий» – капитан третьего ранга Марат Минниханов и капитан Мураев – руководитель вспомогательных служб, и его, Никиты, непосредственный начальник. Чуть поодаль от них, заложив руки за спину и пристально глядя на голограмму, широко расставив ноги и источая маскулинную уверенность в себе, как одинокая невозмутимая скала, возвышался Нефедов.

– Зайцев, наконец! – неожиданно ласково и с заметным облегчением всплеснул руками Мураев, едва увидев из-за плеча Минниханова Никиту.

Приветствие не по уставу от этого крючкотворца и карьериста, да еще и протянутые в приветствии ладони выдавали в нем чрезмерное волнение, что только добавляло градуса в итак излишне раскаленную атмосферу напряженности. Никита почти физически ощущал давление спертого до предела взвинченными эмоциями воздуха.

– Клим! – Мураев больно впился пальцами Никите в плечо и развернул его в сторону Нефедова, тут же, словно вспомнив про Войцеховского, обернулся к замешкавшемуся старику: – Профессор, идемте!

Нестройной группой они двинулись вслед за прапорщиком, уже уверенно шагавшему в сторону диспетчерской. Здесь было пусто – ни дежурного, ни телеграфистки, только пульт тревожно мигал красными лампами пропущенных вызовов.

– Это все один и тот же сигнал, – пояснил Мураев, прочитав немой вопрос в глазах Войцеховского. – Передается непрерывно вот уже сорок минут с одинаковым интервалом в тридцать секунд и продолжительностью в десять.

– Гамма-волны! Сигнал бедствия? – тут же заинтригованно предположил профессор.

– Мы все тоже так предположили, но сигнал идет отсюда, с планеты, – кивнул головой Мураев и назидательно поднял указательный палец. – И послушайте вот это!

Он перещелкнул один из тумблеров и комнату наполнили монотонный глухой стук, в котором едва угадывалась какая-то мелодия.

– Шифр рептилоидов! – ахнул Войцеховский и в очередной раз едва не уронил модуль дешифратора.

– Осторожнее! – вздрогнул Мураев и потянулся к прибору