— Подготовилась, уважаю. Значит, предполагала такой исход?

Ну зачем он издевается?

— Это будет интересно, — Марат впервые мне улыбнулся, но отнюдь не тепло. — А теперь встань, сними платье, и иди ко мне.

Я поднялась со стула.

Волнуюсь, Боже, как же я волнуюсь! Еще не поздно откатить назад, сказать, что передумала. Выйти из кабинета, уехать в оставшуюся от бабушки квартиру, и лечь спать.

Марат же не заставляет меня, просто предложил.

А я согласилась.

— Раздевайся, — мужчина лениво улыбнулся.

Весь вид его кричит о том, какой это человек — богатый ублюдок.

Еще не поздно, я все еще могу уйти. Накопить денег, и с помощью врачей забеременеть. Или найти хорошего парня в ближайшее время, попробовать с ним.

А еще я могу попробовать с Маратом.

Подумаешь, секс.

Мне просто нужно успокоиться.

— Вот так сразу? Может, поговорим сначала, познакомимся? — пробормотала я, нервно теребя бретельку.

— Сходим на свидание, я подарю тебе букет. Да, девочка? — усмехнулся Марат, и поманил меня к себе.

— Не девочка. Алика, так меня зовут.

— На память не жалуюсь. Иди ко мне.

Я приблизилась к нему. Стою, он сидит, и все равно подавляет — Боже, какой же у него рост-то?! Или это я так себя накрутила? Дрожу как кролик перед удавом.

Кому нужна такая любовница, в которой нет огня, а один лишь испуг?

— Как мне к вам обращаться? Марат, или Марат Вадимович? — протянула руку, и несмело дотронулась до его колючей щеки.

Погладила, и вместо крови будто ток по венам.

Или лава.

— На ты. Марат, — коротко бросил мужчина, и чуть отодвинулся вместе со стулом.

Интуитивно поняла, что делать, и села к нему на колени. Горький аромат парфюма окутал, проник в легкие и, кажется, во всю меня — в каждую клеточку тела, пропитывает волосы, платье.

Он пахнет ромом и табаком, а еще чем-то древесным. Вызывающе, ярко.

Его взгляд такой же, как и аромат — горький, и я опустила глаза.

— Передумала?

— Нет, — покачала головой, и снова вдохнула его горечь полной грудью.

Обе свои ладони опустила на плечи Марата, повела вверх, на шею с нажимом — на ней щетина пробивается, как и на щеках, колючая, царапает мою кожу. До сих пор не понимаю, неприятно мне все это, или же просто непривычно.

Дико.

Он медленно спустил одну лямку с моего платья — она на плечо упала, щекоча мои нервы. А я продолжила свои неумелые ласки. Пальцами провела по коже у кромки рубашки, и потянулась к галстуку.

Развязала его, и отбросила на стол позади себя. Марат рвано дернулся, и…

— Ах, — испугалась, запищала — мужчина резко перекинул через свои бедра мою ногу, платье задралось до ягодиц. — Вы… ты порвешь его!

— Я говорил, чтобы ты сняла платье, — рыкнул, ничуть не раскаиваясь, Марат.

Я пока не готова лишиться этой преграды. И до сих пор не верю, что решилась. Может, зря? Вдруг он вообще бесплоден? Или у меня просто не получится забеременеть, и тогда все это зря будет?

Но если не зря?

— Хватит играть в девственницу, девочка. Алика, — просмаковал Марат мое имя, — ты ведь не невинна? Я бы сильно удивился.

— Я выгляжу как шлюха?

— Ты согласилась спать со мной ради денег, но как шлюха ты не выглядишь. Просто тебе двадцать два. Было бы странно, окажись ты невинной. Итак?

Парень у меня был. Один. Потом он стал женихом, а затем — бывшим женихом, предатель чертов. Секс я никогда не любила: сначала было больно, а затем никак. Абсолютно.

Должно быть, я фригидна.

— Я не девственница, — пожала я плечом, и вторая лямка сползла на плечо сама, без помощи Марата.

Но внимание его приковала. Жадное внимание. Сейчас мужчина смотрит не зло, во взгляде его разгорелся голод.

Похоть.

— Отлично, что не девственница. Тогда хватит играть. Я хочу трахаться. Старайся лучше.

Я мягко улыбнулась Марату, и сдержала дрожь, когда его руки потянули платье наверх. До талии, по спине, и вот, я только лишь в белье. Сижу на полностью одетом мужчине.

И задыхаюсь от волнения. Грудь высоко вздымается, привлекая жадное мужское внимание. Белье скромное, обычное. Но Марата все это уже не волнует.

Я думала, он поцелует меня в губы — Миша обычно так начинал. Минута на поцелуи, клубничная смазка и десять минут пыхтения на мне. Но Марат не поцеловал меня в губы. Кажется, пока они его не интересуют.

Он ловко снял с меня бюстгальтер, и впился поцелуем в грудь. Не нежно, болезненно, грубо. Оцарапывая кожу, терзая соски, пожирая меня. Я испугана напором, в тело словно иглы впиваются от эгоистичного мужского обладания — сейчас Марат не спрашивает, а просто берет.

Так, как хочет.

Влажно, даже нежно обхватывает сосок губами, прикусывает до боли — так, что кричать хочется, бьет по нему языком. И мнет, взвешивает мою грудь в ладонях, сжимает, не жалея меня.

Хватит! Хватит! Я хочу выкрикнуть это, но не смею.

— В моем вкусе, — хрипло бросил Марат, оторвавшись от моей груди.

Губы его влажные, поблескивают в ярко освещенном кабинете. И я зачем-то смотрю на них. Может, поцелуй он меня, мне легче было бы?!

— Моя грудь?

— Грудь. Фигура. Длинные волосы. Твои губы, — Марат пожирал меня взглядом, проговаривая это. — Твой рот я тоже попробую, позже. Поднимись, упрись руками в стол, сейчас я хочу кончить.

Я сползла с мужских бедер — он возбужден, мощную эрекцию брюки не скрывают. Повернулась к Марату спиной, и выполнила команду.

Завтра же начну колоть гормоны.

Вдруг я дернулась — не из-за того, что Марат резко спустил с моих бедер трусики, а сообразив кое-что важное:

— Ты ведь не женат?

— А это важно? — он надавил рукой на мою спину.

Я выгнулась. Раскрыта перед ним. Соски все еще мокрые от его слюны, грудь ноет, мерзнет. Ощущения странные, я будто сплю, и вижу сон не про меня, а про какую-то развратную девку.

— Это важно? — повторил он, и я услышала, как он выдвинул один из ящиков стола.

— Нет, — наверное, мне и правда сейчас плевать — женат он, или нет. От этого мужчины мне только ребенок нужен, а не кольцо на палец.

— Я не женат. Завтра начнешь принимать противозачаточные, терпеть не могу резинки, но дети мне не нужны.

Услышала, как разорвался пакетик из фольги — презерватив. Обернуться не решаюсь.