Типология религиозного опыта

Научный подход к той или иной религиозной традиции всегда требует найти ей место среди иных традиций, сравнить ее со всем религиозным опытом человечества. Необходимо это и для гебраики, и для христианства. По моему убеждению, эти религиозные традиции сохраня­ют типичные черты западной религиозности, что отли­чает их от традиций южноазиатских и дальневосточных[1].

Что же такое Запад в этой типологии?

Когда мы говорим о Западе как о политическом или культурном пространстве, вне зависимости от того, вкла­дываем ли мы в это понятие положительный, отрица­тельный или нейтральный смысл, мы обычно предпо­лагаем, что Запад — это то, что находится к западу от нас, к западу от России. Германия или Испания для нас — это Запад, а, скажем, Иран или Египет — не Запад, но Восток, Ближний или Средний. Если же вместо русской мы используем обычную европейскую культурно-гео­графическую привязку, то Передним Востоком будут на­именованы и Балканы, вернее, та их часть, которая до XIX столетия входила в состав Оттоманской империи. Арнольд Тойнби говорил, что граница между Востоком и Западом очень явственно проходит по реке Саве, отде­ляющей Боснию от Хорватии. В этой, последней, систе­ме и Россия — восточная страна, как и ее материнская цивилизация — Византия, Восточная Римская империя.

Но мы будем исходить не из субъективно-простран­ственных и не из оценочно-вкусовых параметров.

Религиевед, при достаточно внимательном вглядывании в изучаемые им традиции Старого Света (об Америках и Австралии разговор совсем особый), без труда обнару­жит три своеобразные формы религиозного сознания, каждая из которых отличается от другой по целому ряду важнейших характеристик. Три эти формы весьма опре­деленно локализуются на географической карте, хотя, безусловно, между ними существуют более или менее обширные контактные зоны, где признаки разных форм сосуществуют. Примечательно, что первые же памятники религиозной письменности и, до некоторой степени, ар­хеология указывают на то, что три эти формы — явление весьма древнее, восходящее к самым ранним письмен­ным и государственным цивилизациям Старого Света.

Так, Египет III тысячелетия до Р.Х. довольно схож с со­временным ему Шумером и раннеминойским Критом, но все эти культуры весьма отличны от Индской цивилиза­ции (Мохенджо-Даро и Хараппа) и от Шанского Китая. I тысячелетие до Р.Х., с обширным кругом письменных памятников религиозного характера, дошедших до нас от Индии и Дальнего Востока, еще более подчеркивает это, замечаемое уже в III тысячелетии, различие. Причем религиозные идеи, мигрируя в иной регион, не столь­ко меняют духовный строй страны иммиграции, сколь­ко сами меняются, приходя в соответствие с духовными традициями земли вселения. Так, ведические индоев­ропейцы, оказавшись в середине II тысячелетия до Р.Х. на полуострове Индостан, совершенно преобразили свое миросозерцание. Между гимнами вед, близкими египет­ским Текстам Пирамид, и Упанишадами огромная ми­ровоззренческая дистанция, в то время как между еги­петскими текстами времени Упанишад (скажем, Книгой Мертвых или Книгой Врат) и текстами III тысячелетия сохраняется большое сходство и явное генетическое пре­емство. В Упанишадах же не раз говорится, что вновь пре­подаваемое учение — это знание, которым не обладал «никто из брахманов», то есть из знатоков вед. Для бо­лее позднего времени очень характерно изменение буд­дистского миросозерцания при продвижении буддизма со своей родины, Южной Азии, на Дальний Восток.

Как бы кому-то, быть может, ни хотелось иного, при­ходится констатировать, что почва цивилизации в зна­чительно большей степени меняет религиозную культу­ру, чем религиозная культура саму эту почву.

Впрочем, есть одно немалое исключение. Те народы, ко­торые вовсе не стремятся к соединению (сущностному или нравственному) с Божественным абсолютным первонача­лом мира, а довольствуются общением с духами для реше­ния своих сиюминутных проблем (в том числе и для пере­мещения в потусторонний мир после смерти, зеркальный земному), эти народы во всех регионах как Старого, так и Нового Света демонстрируют весьма сходный тип рели­гиозности, который принято именовать шаманизмом или, что несколько шире, дэмонистической религиозностью2. Но когда такая дэмонистическая религиозность замещается религиозностью теистической, следующей призыву к со­вершенству, то тип вновь обретенной религиозности соот­ветствует форме, принятой в данной части мира. Так, пере­ход арабов в VII веке по Р.Х. от эпохи джахилийи (незнания) к монотеизму отлился в формы ислама — религии, при всем ее своеобразии, весьма близкой типологически древним ре­лигиям Западной Азии и очень несходной с южноазиатской ведантой или дальневосточным даосизмом, при том, что шаманизм арабской джахилийи практически неотличим, сколь мы можем судить, от шаманского обихода даяков Калимантана или таиязычных народов Юннани.

После этих предварительных замечаний нам наста­ло время определить основные типологические разли­чия религиозных систем трех главных регионов Старого Света. Но сначала о границах.

Первый регион обнимает всю Европу, Африку и Азию к западу от реки Инд и далее по северным склонам вы­сокогорья Тянь-Шань. Средняя Азия и Синьцзян — кон­тактная зона с двумя другими регионами. Именно этот обширный регион я и называю Западом, областью рели­гиозности западного типа. В Сибири, к северу от Иртыша, Байкала и Амура, из-за всецело шаманистической ори­ентации ее коренного населения определить границы религиозных зон не представляется возможным, так же как и в Африке к югу от Сахары.

Второй регион охватывает Южную Азию, Индостан, остров Цейлон и западную часть материкового Индокитая (Бирма, Таиланд), а также Малайский полуостров и ост­рова Ост-Индии (современная Индонезия). Контактной зоной этого региона на севере является Тибет и тяготею­щая к нему Монголия (включая Бурятию и Туву), а на Востоке — восточный Индокитай.

Третий регион — это в первую очередь древняя Китайская цивилизация, сложившаяся в междуречье Янцзы и Хуанхэ. Ныне этот регион включает кроме боль­шей части Китая (исключая контактные зоны Синьцзяна, Тибета и Внутренней Монголии) еще и Корею, Японию и вьетнамские провинции Тонкин и Аннам. В то время как Кохинхина (древняя Тьямпа), Камбоджа, Лаос — кон­тактная зона с южноазиатской религиозной формой.

В западной части Старого Света, то есть в западном регионе религиозного опыта, уже в самых ранних рели­гиозных текстах мир предстает в привычных для боль­шинства из нас очертаниях. Мир объективен. Он суще­ствует, как бы ни пытались утверждать иное некоторые европейские философы, помимо нашего опыта. Но этот объективный мир не извечен. Он или сотворен Богом из ничего (так в Египте), или сделан богами из божествен­ной материи (так в Месопотамии). Но в любом случае, или по акту творения, или, кроме того, по естеству материа­ла творения, наш мир имеет Божественное происхожде­ние. И поскольку объективен Бог, объективен и наш мир.

Но между миром и Богом существует и принципи­альное различие. И это различие даже не в том, что мир материален, а Бог есть дух. Различение между матери­ей