class="p1">Незнакомец стонет, и я отпрыгиваю назад, боясь, что меня поймают, пялящейся на него вблизи.

Я буду выглядеть как извращенка!

Парень сильнее сжимает глаза, отчего вокруг них появляются крошечные морщинки. Перекатывается на бок, одной рукой проскальзывает под подушку, а затем успокаивается. Дыхание выравнивается, и я задаюсь вопросом, не вырубился ли парень снова.

— Эй?

Нет ответа.

Да, думаю, он снова заснул.

— Моя голова, — стонет он, перекатываясь на спину и прижимая кулаки к глазам.

— Ты пьян. — Просто на случай, если он не в курсе.

Все тело незнакомца становится неестественно неподвижным, как будто звук моего голоса нажал кнопку паузы на его двигательных навыках.

— Черт, — бормочет он со вздохом.

Затем медленно двигает ногами, сгибает колени и приподнимает над матрасом, как будто проверяет действие силы тяжести.

Парень слегка приоткрывает один глаз, прежде чем закрыть его и попробовать то же самое с другим. Затем сдается и закрывает лицо предплечьем.

— Не могла бы ты, пожалуйста, выключить свет?

Я приглушаю лампочку, но оставляю ее достаточно яркой, чтобы хорошо видеть.

Проходят минуты, пока незнакомец открывает глаза и подключает свой мозг. Он ощупывает кровать, хватается за простыни, трет лицо и, наконец, приподнимается достаточно, чтобы увидеть меня. Его глаза — крошечные щелочки, и я наблюдаю, как эти полумесяцы значительно расширяются, когда парень смотрит на мое лицо.

Я могла бы опустить взгляд в пол и спрятаться за волосами. Но давно поняла, что лучше всего поддерживать зрительный контакт, оживлять неловкий момент и позволять ему дышать до тех пор, пока искушение поглазеть не будет удовлетворено.

Незнакомец хмурится.

— Я не должен быть здесь. — Он продолжает щуриться. Или таращиться. Либо его родители никогда не учили его, что пялиться невежливо, либо ему просто наплевать на светский этикет.

Парень втягивает воздух и убирает волосы с лица. Длинные пряди возвращаются на свои места, как будто их специально обучали этому. Один непослушный локон падает вперед ровно настолько, чтобы придать ему растрепанный модельный вид — о, ясно. Держу пари, парень модель. В конце концов, это Нью-Йорк, и он, без сомнения, слишком хорош собой, чтобы быть просто каким-то богатым парнем.

Он оглядывает комнату, осматривая диван, раковину, ванную.

— Это… твой дом? — Его голос скрипучий, и я задаюсь вопросом, всегда ли он звучит так или хрипотца в его тоне — результат долгой ночи.

— Нет. Ты в городском хосписе.

Я вздрагиваю, когда незнакомец внезапно встает. Он вытирает ладони о зад, а затем о живот, как будто хочет избавиться от смертельных вшей на кровати. Оглядываясь на кровать с гримасой, спотыкаясь, делает шаг вперед и хватается за стену, чтобы не упасть. И да, мужчина большой. Высокий. Его хорошо сидящие брюки и рубашка на пуговицах достаточно облегают его фигуру, чтобы я могла видеть, что парень длинный и мускулистый. Определенно модель. И не каталожный. Нет, этот парень «Версаче». Я удивляюсь, почему его одежда не помята, как будто парень только что надел рубашку, и как он может быть таким сексуальным беспорядком и все еще выглядеть свежим, как для фотосессии.

Незнакомец похлопывает себя по карманам, сначала спереди, потом сзади. Замирает и откидывает голову назад, извергая проклятие.

— Ты, должно быть, издеваешься надо мной, — бормочет он. — Мой телефон и бумажник исчезли. — Он бросает обвиняющий взгляд в мою сторону. — Знаешь, где мои вещи?

— Ты серьезно? — Я смеюсь. — Думаешь, я бы украла твой телефон и кошелек, а затем притащила тебя внутрь для безопасности? — Я усмехаюсь, когда он не сразу отвечает. — Что последнее, что ты помнишь из прошлой ночи?

Его щеки становятся ярко-розовыми, и парень оглядывает меня с ног до головы. Я вижу вспышку паники в его глазах.

— Ты не помнишь. — Я поднимаю бровь в ожидании подтверждения, и парень отводит взгляд, подтверждая мою теорию.

Его плечи опускаются, и он качает головой, как будто выговаривая самому себе.

— Послушай, что бы ни произошло между нами… Это была ошибка, и я…

— Фу. Ты думаешь, у нас был секс?

Его пристальный взгляд останавливается на мне.

— Я… то есть, я не знаю…

— Нет! — Теперь пылает мое лицо.

Не знаю, должна ли быть оскорблена тем, что он думает, что я бы занялась сексом с мужчиной в нетрезвом состоянии, или мне должно льстить, что такой красивый мужчина предположил, что секс со мной возможен.

— Подожди… — Он наклоняет голову и смотрит на меня одним глазом. — Ты сказала «фу»?

— Я нашла тебя без сознания в переулке. С тобой могло случиться все, что угодно, но честное слово, секс со мной не был одним из них.

Парень, кажется, занят поиском своих ботинок, и мне интересно, слышал ли он меня вообще.

— Но не могу говорить о том, что произошло до того, как я нашла тебя.

Он качает головой, а затем стонет и сжимает виски.

— Черт, который час?

— Шесть пятнадцать.

— Утра? — Он искоса глянул на меня.

— Да.

Парень пробормотал что-то об опоздании и о том, что кто-то его убьет.

— Мне нужны деньги на такси до Манхэттена.

Конечно же, он живет на Манхэттене.

— Я верну.

— Ты хочешь, чтобы я дала тебе денег?

— Я сказал, что верну. — Теперь, когда он собран, я вижу, что его глаза светло-карие. — Поверь мне.

— Хорошо. Я вызову тебе такси.

Вытащив телефон из кармана халата, открываю приложение, не отрывая взгляд от экрана. Чувствую, как парень изучает мое лицо, и жалею, что собрала волосы в хвост.

Легко забыть, как ты выглядишь, когда проводишь большую часть времени среди умирающих людей. Красивые люди мира — это постоянное напоминание обо всех способах, которыми я не соответствую, и мне не нужно это дерьмо в моей жизни.

Незнакомец все еще пялится, поэтому я смело смотрю ему прямо в глаза. Он не отводит взгляда. Да что с ним не так?

— Ты можешь подождать снаружи.

— Могу я воспользоваться ванной?

— Если я скажу «нет», ты просто пописаешь на стену в переулке, как все остальные?

Парень пожимает плечами.

Я стону.

— Хорошо.

Он проходит мимо меня. Я наблюдаю, как его взгляд останавливается на моем шраме. На этот раз я наклоняю голову и выбегаю из комнаты.

Глава 2

Кингстон

Кофе. Аспирин. Вода. Еда.

Ничто не помогает облегчить сильное похмелье, с которым я проснулся. Не совсем так — я проснулся все еще пьяным, и худшее похмелье наступило, когда я вернулся домой.

Стараюсь не слишком задумываться о том, как оказался без сознания в бруклинском переулке, потому что моя голова, кажется, вот-вот взорвется, а от размышлений