каждом задании, которое мне поручал Хейс. Я медлителен, мне требуются часы, чтобы сделать то, что другой человек мог бы выполнить за десять минут, и когда задаю вопросы, то никогда не запоминаю ответы.

Я поворачиваю голову, приоткрываю глаза и мысленно благодарю свою маму за ее выдающуюся генетику, которая отвечает за те несколько дюймов роста, которые возвышают меня над мужчиной.

— Не думай, что я не вижу, что ты делаешь.

Он засовывает руку с бриллиантовым кольцом на мизинце в карманы брюк и ухмыляется.

— Это должно быть интересно.

Я отталкиваюсь от стены и встаю с ним лицом к лицу.

— Ты пытаешься сделать мою жизнь отстойной, чтобы я уволился и тем самым подтвердил, что действительно являюсь бездельником и неудачником, коим ты меня считаешь.

— Леопард не может менять свои пятна.

— Хм… — Я потираю подбородок. — Если бы это было правдой, ты бы все еще оставался блудливым стариканом, засовывающим свой член во все, что имеет пульс.

Его щеки краснеют, а желваки ходят ходуном.

— Следи за своим языком.

Теперь моя очередь ухмыляться.

— В конце концов, ты уйдешь, и когда это произойдет, то не увидишь от меня больше ни пенни.

— Если ты так сильно хочешь избавиться от меня, зачем вообще было нанимать? Почему бы просто не лишить меня всего? Не отправить обратно во Францию?

Лифт останавливается и издает звуковой сигнал, когда двери открываются.

— Потому что я пообещал твоей матери, что заберу тебя из ее дома и буду держать на расстоянии.

Его прощальные слова оставляют неприятный осадок, на котором я отказываюсь зацикливаться. Эта игра в пассивно-агрессивные удары продолжается с тех пор, как я узнал о нем как о своем биологическом отце.

Мы находим новые способы, чтобы навредить друг другу. Новые способы оскорблять и причинять боль.

Взаимное презрение — единственное, что связывает отца и сына. К черту бейсбол и рыбалку.

Габриэлла

Не знаю, то ли это что-то в воздухе, то ли Меркурий ретроградный, но последние двадцать четыре часа на работе были нескончаемыми. Волна поступающих пациентов стала бы проблемой, если бы у нас также не было волны уходящих пациентов, словно они согласовали испустить дух одновременно. Мы перестилали постели в комнатах быстрее, чем в мотеле, который сдает номера по часам. И что еще хуже, у нас заболела медсестра, так что мне пришлось остаться помогать, и лишь часовой сон в комнате отдыха поддерживал меня.

Измученная до безумия, я наконец-то свободна и могу идти домой. Но сначала тащу последний мешок с мусором в переулок, чтобы выбросить его в мусорный контейнер. Послеполуденное тепло усиливает неприятный запах. Я задерживаю дыхание и изо всех сил подкидываю мешок вверх, но он зацепляется за изъеденный ржавчиной угол. Бумажные стаканчики, пластиковая посуда и недоеденная еда вываливаются мне под ноги. Мне удается запихнуть остальную часть мешка внутрь контейнера, а затем я опускаюсь на корточки и использую пальцы, как щипцы, чтобы убрать беспорядок.

Что-то ярко-синее бросается мне в глаза. Такой синий цвет обычно не встречается в мусоре. Лазурит. Уникальный. Дорого выглядящий.

Мужской бумажник.

Я хватаю синий бумажник. Текстура материала напоминает кожу аллигатора. Часть меня надеется, что внутри окажется шесть миллионов долларов, но другая прекрасно знает, что это не имеет значения, потому что я бы все равно их не оставила себе.

На внутренней стороне золотыми буквами выбито слово «Фенди».

— Точно аллигатор. — Этот бумажник, должно быть, стоит целое состояние.

Ни один человек в здравом уме не стал бы выбрасывать такой кошелек. Я предполагаю, что его украли, вытащили карточки и наличные, а затем выбросили, как мусор. Я проверяю его, и, конечно же, слот для денег оказывается пуст, а весь пластик исчез. Они даже забрали удостоверение личности владельца.

Но мне оно не нужно, чтобы догадаться, кому принадлежит бумажник. Я предполагаю, что владелец — это тот самый мистер Красавчик с великолепным ртом и телосложением.

Уверена, он был бы благодарен, если бы ему вернули бумажник. Я просматриваю все отсеки в поисках каких-нибудь свидетельств его имени или домашнего адреса.

Достаю визитную карточку с тисненым логотипом компании под названием «Норт Индастриз». Это визитка некоего Александра Норта. Это и есть мистер Красавчик? Я вспоминаю его лицо и представляю его Александром. Имя не кажется достаточно экзотическим, чтобы соответствовать царственной красоте этого мужчины. На обратной стороне визитной карточки ручкой нацарапано имя Джеймс и номер телефона с кодом Манхэттена. Я продолжаю рыться. Глубоко в прорези сзади засунута страховая карточка.

— Кингстон Норт, — шепчу я. — «Норт Индастриз».

Должно быть, он там работает. Если нет, то кто-то там должен знать его и знать, как связаться с ним, чтобы вернуть вещи.

Засовываю бумажник в сумочку и нажимаю на приложение вызова такси на своем телефоне. Одна остановка, а потом я поеду домой, чтобы проспать неделю.

Кингстон

— Ты, должно быть, издеваешься надо мной. — Разгневанный голос Хейса будит меня от полуденного сна. Я прикорнул, спрятавшись за кипой бумаг. Полагаю, что он снова лает на одного из своих сотрудников — парень действительно дерьмовый босс, — поэтому сдвигаю свой бумажный барьер и снова засыпаю.

— Ты получил электронное письмо? — кричит он, заставляя меня снова проснуться.

Затычки для ушей. Я делаю мысленную пометку, чтобы не забыть взять их с собой завтра.

— Лучше бы тебе не спать там, придурок!

Я открываю глаза и медленно выпрямляюсь, принимая сидячее положение за столом.

— Ты со мной разговариваешь?

Слышу, как вращаются колесики его кресла, и спешу сделать так, чтобы все выглядело так, будто я работал все это время.

— В чем дело, братан? — спрашиваю я немного чересчур бодро, когда он просовывает голову в мой кабинет, организованный в шкафу.

Если «Норт Индастриз» — моя тюрьма, то мой офис — одиночная камера.

Он хмурится.

— Ты спал.

— Нет. И я оскорблен тем, что ты обвиняешь меня…

— Я вижу вмятину от твоих запонок «Монблан» на твоей щеке.

Дерьмо.

— Откуда ты знаешь, что я не сделал это нарочно? А теперь, если ты меня извинишь, мне нужно закончить один очень важный алфавитный…

— Проверь свою электронную почту.

— Зачем? — Достаю свой новый телефон и вижу, что у меня тысячи непрочитанных писем. Я никогда не проверяю электронную почту. Если кому-то понадобится связаться со мной достаточно сильно, я ожидаю, что они позвонят. — Ты, наконец, ответил на мое заявление об увольнении?

Похоже, Хейс совсем не доволен моим дико забавным чувством юмора.

— Это приглашение.

— Кто, черт возьми, посылает приглашение по электронной почте?

— Очевидно, моя мать.

— Ха. — Ищу имя своей мачехи в почтовом