за кузена короля, она продолжала именоваться титулом, которым король наградил её за свое спасение.

Что ещё? Зайти на кухню, взять бутербродов и яблок с собой.

Похоже, у меня сегодня выходной. Нежданный, негаданный. Устрою себе первый весенний пикник, жаль, что без девочек. Дети выросли, их надо отпустить. Агату — в Академию, Синди…

Всё. Хватит. Вытерла слёзы и решительно распахнула дверь на кухню.

— Леди Ровена! Это что же это делается-то, а? — Заплаканная кухарка вытирала подрагивающие от волнения мокрые руки о фартук, не замечая, как подгорает жаркое на плите.

— Ничего, Ганна, ничего. Все образуется. У тебя горит.

— Ой! Спасительница! Горит… Да что же это, а? Как же это?

Выйдя из дома, направилась к конюшням. Грифоны. Моя отрада, моя гордость. Реальная конкуренция конюшням самого монсеньора Ролана — я не шучу и не преувеличиваю. Знающие люди поймут.

Боевым грифонам мы, ясно дело, не соперники. Мне такой выучки не добиться. Наездник будущего боевика начинает работать, когда тот только вылупляется из яйца. Ходили слухи, что выбор грифона и всадника — не случаен, кто кому подходит, определяет магический артефакт. Охотно верю, но занимаюсь другим.

Мои грифоны — перевозчики. Мощные, «грузоподъемные». Специальная магия позволяла уменьшать вес и объем груза в десятки раз. Как — не скажу и под пыткой — это наша с грифонами коммерческая тайна. Через пять дней мы должны были отправиться в столицу, на королевский конкурс «Золотой грифон».

Теперь вот не поедем…

Происки конкурентов (к примеру, лично монсеньора Ролана), не иначе!

А может, судьба?

Для меня участие в конкурсе — вызов, и не только профессиональный. Надоело прятаться. Меня либо узнают и отправят на каторгу, либо я пойму, что никто не собирается этого делать за давностью лет. Все лучше, чем каждый день дрожать от страха. Годы шли, а я старалась не дышать, не подавать голоса — ради девочек, которых надо было вырастить. Позволить Агате и Сидни сиротами скитаться по приютам я не могла, но теперь…

Теперь я свободна!

— Привет, — обняла я Козу.

Барышни-грифоны не сотрудничают с людьми, предпочитая свободу, горы и своих поблизости. На самом деле, правильно делают. Коза — исключение. Так уж сложилось. Я нашла её в гнезде, рядом с убитыми родителями. Подстреленные грифоны лежали обнявшись, переплетя шеи.

Бунтовщики уничтожали грифонов, полагая, что именно из-за того, что Ролан и его чудовища пришли на помощь к королю, герцогу Абикорну не удалось победить. Так это было или нет — кто знает?

Когда мы с девчонками нашли осиротевших детенышей, у нас не было и тени сомнения, как мы должны поступить. Перетащили птенцов в поместье. Прятали, по-братски делясь теми крохами, что удавалось добыть.

Недоросток-альбинос тащила в рот все подряд, но так толком и не выросла, в отличие от брата с сестрой. А потом… Потом, вопреки всем законам природы и магии девочка-грифон осталась со мной

Я прижалась к теплому боку.

— Кррр, — раздалось утешающее.

— Почему? Разве я ей враг, — всхлипнула я. — Ладно, поместье. Я готова уйти. Но…

— У-у-у, Кррр…

— Ладно. Я — гулять, встречать весну. Ты знаешь, что делать. Летите домой.

И я оставила двери конюшни открытыми.

— Леди Ровена, — старший конюх вышел из своего укрытия (то, что он прячется, наблюдая за мной всё это время, я сразу поняла). — Мы тут не останемся. Мы с вами. Скажите только, куда перебраться.

Кивнула, не в силах говорить.

— А как же конкурс? Леди Ровена?

— Завтра, — я не узнала собственный голос, таким хриплым и тихим он стал. — Завтра все решим.

Пересекла хозяйственный двор, слыша, как за спиной грифоны покидают конюшню поместья моего покойного мужа.

Да… Сюрприз будет. Главное, чтобы Синди не пострадала, когда все вскроется.

— Крош! — позвала я брата Козы. — Присматривай за ней.

— Кррр! — проворчали с неба (мол, само собой, что ж я не понимаю?).

Ну, пожалуй, все. Больше мне в месте, которое семь лет было моим домом, делать нечего.

Глава вторая

В распадках ещё прятался снег, а на пригорках уже распускались крокусы, янтарными капельками медовых лепестков соперничая с солнцем. Для гадюк еще рано, можно гулять, задрав голову в ярко-бирюзовое небо.

Высокое. Далёкое. Прозрачное, чистое, обещающее свободу небо!

На сердце печаль, но к вечеру я сумею взять себя в руки, а сейчас хорошо бы расслабиться. Сгорбиться, поникнуть головой, даже закричать! Вот только ничего у меня, скорее всего, не выйдет. Спину держать научили гувернантки с детства (зря, что ли, с книжкой на голове ходил несчастный ребёнок?), а кричать в горах опасно. Не дай Спасительница!

Наверное, поэтому я молча сидела, привалившись спиной к высохшей сосне, что изо всех сил цеплялась корнями за край обрыва. Совсем как… я. Цепляюсь. За поместье. За возможность выжить и вырастить дочерей. За то, чтобы не выдать себя…

Но теперь — всё. Сосна останется на месте (сохрани её, Спасительница — отрадно встречать её каждый раз в этом месте), а мне придётся сродниться с другим растением. С сегодняшнего дня я — перекати-поле.

Что делать, я знаю. Готовилась.

Задумавшись, не заметила, насколько продрогла. Плащ все-таки надо было взять. Глоток укрепляющего зелья придал сил, но сейчас бы больше пригодилось противопростудное — жаль, не взяла с собой.

Узкая расщелина усыпана мелкими камушками. Они скользили под ногами, норовя потащить вниз, но я крепко держалась за высохшие за зиму, намертво вросшие в ещё твёрдую землю травы.

Преодолев спуск, вышла к морю. Пахнуло солью, под ногами зашипела волна, ластясь к пыльным башмакам.

— Ух! Фррр… Хо-ро-шо!

Чайки взвились, истошно крича и бросившись врассыпную от брызг, что фонтаном били в небо за камнем. Я подскочила, едва не упав, поскользнувшись на мокром песке.

Это ещё что такое?

Любопытство взяло верх (сколько себя помню, никогда не могла бороться с этим чувством, а ведь в большинстве случаев оно до добра не доводит), и я пошла на голос, словно поддавшись чарам.

Странные звуки, слишком громкие для этих мест. Горы шума не любят, это и малому ребёнку ясно, как день. Значит, это кто-то не здешний. Чужак. Зайдя за скалу, осторожно выглянула из-за камня.

В бухте резвился… человек. Сильное, мускулистое, блестящее от воды тело то выскакивало высоко из воды, то, нырнув, пропадало… Да так надолго, что сердце замирало от страха. Или от восторга?

Так и стояла, на цыпочках, уперев ладони об острые края камня, не в силах отвести глаз.

Что я делала? Бессовестно подглядывала. Неприлично? Знаю. Зато красиво!

Мужчина дельфином вылетел из волны. Без поддержки