сейчас не стоило светиться, и я продолжал сидеть в этом царстве темноты, где только луна, мельтешащая сквозь слой снегопада, служила единственным ориентиром.

Я прикрыл глаза. Попробовал сконцентрироваться, отрешиться от этого бренного мира. Прислушался к ветру за окном, к шуршащему мусору на полу. Слышал, как снежинки приземляются вниз, смешиваясь с мириадами себе подобных, и исчезают, складываясь в единый слой мягкого полотна.

Неимоверно хотелось спать. Меховой плащ грел меня так, как только мог, и, кутаясь в него, я изо всех сил пытался оставаться в сознании. Впрочем, чем дольше я сидел недвижимо, тем сильнее словно сливался с природой, становился ее частью.

Секунды отмеряли свой шаг. Минута мчалась за минутой. Я не знал, сколько уже торчал здесь, и понятия не имел, сколько еще придется провести в этом всеми забытом месте. Я знал лишь, что если в ближайшее время ничего не изменится, то окончательно сплавлюсь с этим миром и уже никогда не проснусь обратно.

Внезапно, когда мое сознание вот-вот готово было умчаться в благословленную даль, на первом этаже тихо хрустнуло стекло. Этот звук остался бы незаметен в любой другой ситуации, однако в этой тишине, нарушаемой лишь стенаниями ветра, он прозвучал невероятно отчетливо и тут же привел меня в чувство.

— Идиот! — тут же проорал кто-то зычным басом. — Поздно уже скрываться. Вперед, вперед!

Поросший льдом разум, желавший отправиться в спячку, тут же вспыхнул, и глаза широко распахнулись. Сердце в груди подорвалось, застучало как бешеное, разгоняя горячую кровь по застывшим конечностям, и каждый мускул взревел пульсацией силы.

Залаяли истошно собаки. Топот тяжелых сапог подобно землетрясению пронесся по первому этажу и взметнулся на лестницу, подбираясь с каждым мгновением ближе. Не успел я очнуться, как песьи лапы уже застучали по первому пролету, и лай вперемешку со злобным рычанием эхом пронесся по моему убежищу.

Медлить было нельзя.

Вскочив с места, я стрелой метнулся к окну и без промедления ласточкой нырнул в него, мгновенно перемахнув через подоконник навстречу ночной мгле и незатихающей вьюге.

Падать со второго этажа было больно. Но поверьте мне, умирать еще больнее, так что выбирать не приходилось.

Холодный воздух обдал меня с головы до ног, в носу закололо, словно микроскопические льдинки царапали слизистую, проникая глубже, в легкие. Ветер взлохматил мои длинные грязные волосы, и на секунду все вокруг будто застыло, и время замерло, давая мне на миг насладиться этим ощущением свободы в полете, когда ты не связан абсолютно ничем.

Но затем я рухнул вниз.

Сгруппировавшись, я впечатался в сугроб, и снег немного смягчил падение. Тем не менее, плечом я все же ударился о землю, и оно сразу же отозвалось жгучей болью.

— Он спрыгнул! Сюда!

Воздух тут же наполнился очередными криками. Лучи мощных фонарей разорвали сумрачное небо, и не успел я даже подняться на ноги, как прогрохотал первый выстрел.

Словно гром, он разорвал собой пространство. Сноп пламени вырвался из дула ружья где-то неподалеку, и я услышал, как мимо чиркнула пуля, впечатавшись затем в землю в паре метров от меня.

— Стреляй! Стреляй!

Отшатнувшись в сторону, пытаясь восстановить равновесие, я сразу же перешел на бег под внимательным взором нескольких фонарей, которые, будто метка охотника, безошибочно направились в мою спину.

Бах! Бах! Бах!

Я вжал голову в плечи и пригнулся, принявшись петлять. Это бы ничем не защитило меня от умелого стрелка, однако в такую погоду, где дальше собственного носа что-либо разглядеть было невероятно сложно, я мог надеяться на выживание.

— Косоглазые твари! Он уходит! — завопил первый услышанный мной голос откуда-то сверху, видимо, из окна, с которого я спрыгнул. — Бегом, за ним!

Снова завыли собаки, но разыгравшийся буран тут же смазал их лай, унося его куда-то вдаль. Стрелять не перестали, однако количество выстрелов снизилось до одного-двух в полминуты. Зато я чувствовал, как за спиной у меня подобно вышедшим на охоту волкам тянется шлейф чертыхающихся охотников, скользящих вслед за мной вниз по холму.

Бах!

Неожиданно тело мое пошатнулось. Я даже не успел понять, как ноги потеряли свою силу, запутавшись друг в друге, и я рухнул вперед, покатившись по инерции несколько метров.

— Попал! Я попал, чтоб меня!

Правый бок онемел. По коже разлилось нечто теплое, сразу же заметное в этом царстве холода, и я начал ощущать подступившее затем нестерпимое жжение, от которого хотелось завопить во всю глотку.

Стиснув зубы, я перекатился еще раз, оттолкнулся руками от земли и снова побежал, игнорируя накатывающую волнами слабость. Я понимал, что не продержусь долго в таком темпе, и меня обязательно настигнут, поэтому следовало найти укрытие. Убежище, где меня не найдут или где я смогу хотя бы дать отпор.

— Не расслабляться! Он продолжает бежать! Спустить собак!

Треклятые твари не переставали лаять. Они вели себя так злобно, будто я был их заклятым врагом, хотя я их даже не знал. Так или иначе, ничего хорошего это не предвещало. Я не мог соревноваться в скорости с собакой, особенно в таких условиях, и им понадобится всего пара минут, чтобы меня нагнать.

Чуть ли не кувырком спустившись с холма, я повернул направо и направился к одинокой заброшенной многоэтажке. Вокруг на километры не было больше ни одного высокого здания, поэтому она торчала из земли, нелепо склоняясь в сторону под весом разрушающихся от времени стен, и смотрелась так же неуместно, как единственное дерево в огромном чистом поле.

Бросив быстрый взгляд за плечо, я различил под бледным светом луны небольшое темное пятно, стремительно мчащееся в мою сторону. Оно напоминало кляксу, ворох клубящегося мрака, ощетинившегося когтями и клыками, этакого монстра из кошмаров, который с воем пробивался сквозь снег на запах моей крови.

Успевал ли я добраться до укрытия?

Изо рта вырывались клубы пара. Сердце колотилось уже где-то в глотке, так отчаянно я несся вперед. Тем не менее, с каждым мгновением дыхание смерти за спиной лишь нарастало, и я понимал, что шанс выбраться из этой передряги без потерь был невероятно мал.

Я коснулся пальцами раны в боку и зашипел сквозь зубы. Видимо, из-за шока первоначальная боль показалась мне не хуже крепкого удара, однако сейчас уже вся правая сторона пульсировала агонией, и кровь лилась вниз по ноге с ужасающей регулярностью.

Игнорируя головокружение, я побежал еще быстрее. Я задыхался, но сейчас мне требовалось преодолеть это расстояние любой ценой, иначе меня ожидало превращение в окровавленный шмат мяса, разорванный на части кучкой треклятых псин.

Лай становился