Я поцеловал дочку, которая скривила личико, показывая, что «ну вот, опять!», и прошёл на кухню. Плита была заставлена сковородами и кастрюлями. Полными, горячими.

– Вот выкину щас всё в толчок! – продолжала разоряться жена.

– Я тоже люблю тебя, – ответил я, причём искренне.

– Пошёл ты! – отрезала она, разворачиваясь. Вышла из кухни, продолжая выговаривать из прихожей, обуваясь: – Еду – сготовила. Солнышко – поела уже. Уложишь. Бельё в машинке. Разбери, развесь. Я – к Наташке. Заберёшь.

Хлопнула дверь. Я поставил пиво обратно в холодильник – я, оказывается, ещё за рулём, махнул жене вслед, типа «Иди-иди! Тише будет».

Тише не стало. Дочка тут же села за стол напротив. И – тараторит, тараторит. О таких важных, для неё, детсадовских вещах, которые для меня никак не могли быть важными и интересными. Но надо проявлять интерес, поддакивать, да попадать в такт. Дочь обидеть не хотелось совсем. Хотя сегодня её щебетание умиления, как обычно, не вызывало.

– Что, пап, совсем задрали? – участливо спросила дочь.

Я и сейчас, автоматом, дежурно поддакнул, но спохватившись, рассмеялся, обнял дочь, поцеловал в макушку:

– Какая же ты у меня умница!

Самый лучший выход. Дочка ускакала, тут же из зала донеслись до тошноты знакомые голоса героев и мелодии любимых мультфильмов дочери.

Ужин, посуда, бельё, скинуть файл, полчаса убить в переписке с заказчиком, что опять изменила требования к этому, уже ненавидимому «калыму», даже пытаться не стал переделывать – сегодня явно не заладится. Два часа незаметно улетели, пока проверял почту и сайты.

Дочь подозрительно притихла. То щебетала, играя в куклы и этого розового рогатого коня, а тут – тихо. Точно – время «детское» кончилось. Я погасил компьютер. Дочь сейчас же заявила, что голодна, спать не хочет «ну, совсем!», хочет в туалет. И вообще – «завтра выходной!».

Пока ели, бесяще-неспешно, пока туалет, то, сё, то уже и у самого глаза слипаются. Какая катка в «Танки»? Слиться задаром, не сбив ни одной звезды? А дочь – не засыпает одна. Только на моей руке, прижавшись ко мне спиной.

Пока дочь засыпала, пролазил весь «Тютюб», как его называла дочь, на телевизоре в спальне, да так и уснул под бормотание очередного блогера.

Разбудил меня телефон. Подвыпивший голос жены – опять орал. Ну да, это был уже четвёртый её звонок. Первых трёх не слышали ни я, ни дочь, что так и спала на моей руке.

Переложил дочь на её постельку, накрыл, накинул на свои плечи ветровку, по тяжести карманов «пощупав», что права и ключи на месте.

Пока завёл машину, стала бить крупная дрожь – похолодало в ночь. Настывшая машина. Спросонья – околел. Чтобы печь быстрее начала гнать тёплый воздух, газанул по знакомой, до автопилота, дороге.

Вспышку я ещё успел увидеть, а вот удара уже не услышал.

Водитель, что врезался прямо в водительскую дверь моего «Логана», уронив телефон, когда пытался ответить на вызов переживающей за него супруги, опустив глаза за телефоном, не заметил не только, что выехал на встречку, но не увидел и вылетевший на дорогу легковой автомобиль. А я – спросонья, да в спешке – не увидел авто на главной дороге. Да, на моей полосе, да, с подвыпившим водителем за рулём, что забыл включить свет своей машины, отвыкнув на иномарке, разбитой им два месяца назад, что на отечественной машине свет надо включать – принудительно, а не вместе с поворотом ключа зажигания.

Прибывшие на место ДТП полиционеры долго чесали затылки. Они привыкли уже, казалось, ко всему. Но чтобы машина всмятку, в покорёженном салоне кровь, обрывки окровавленного тряпья, даже кусок скальпа с окровавленными волосами на полосе металла, а тела – нет? Обход территории расширяющейся спиралью не помог обнаружить тело.

Потому хоронили закрытый гроб с кусочками плоти и обрывками тряпок, по анализу крови, а потом и генетической экспертизой установив, что они точно принадлежали владельцу разбитой отечественной иномарки. А исчезнувшее тело пополнило список городских легенд.

Но это уже не имеет отношения к нашей истории. Тем более новая жизнь семьи Головановых без меня, Вадима Голованова.

А куда же делся сам водитель «Логана»? Сейчас он появится. Вот-вот! Вот!

Читатель, вспомни появление Арни Чёрнокузнецова в классическом «Терминаторе». Вспомнил? Благодарю, читатель, ты упростил мне описание спецэффектов моего появления в далёкой-далёкой галактике. Нет, ещё раз напоминаю, не в той далёкой-далёкой, где махались разноцветными фонариками, а злобно хохочущий Пал Палыч изображал электрошокер. Но опять же это не имеет значения.

Итак, осознал я, что лежу на пластикобетоне в позе эмбриона, в соответствующем эмбриону костюме Адама. И даже без фиги и листа. Но целый и – невредимый. Как заново рождённый. И даже выбритый. Наголо. Под нуль. Абсолютный. Во всех местах тела. Даже ресниц не было, не то что бровей.

Итак, пришёл я в себя, сел, щуря глаза, которые слепил яркий утренний синеватый свет ГН-3098. Осмотрелся щёлками глаз, потряс головой. Не помогло. Протёр глаза. И даже – побил себя по щекам. Надеясь, что «отпустит».

Не «отпустило». Пришлось вставать на ноги и использовать первичный метод познания – щупать. Гладкую и чуть шероховатую светло-серую ровную поверхность дороги, убеждаясь, что это не асфальт. И на бетон не очень похоже. Продолжил щупать стены зданий, зажимающих дорогу в узкий переулок. Щуриться на странное солнце, что давало не тёплый желтоватый свет, а холодный голубоватый свет люминесцентной лампы.

Громкий, непривычный, но до боли знакомый звук заставил вздрогнуть, обернуться. И заставил мои ноги бежать от источника звука прежде, чем глаза рассмотрели собственно сам источник этого звука. Потому что инстинкт и рефлексы мне подсказали раньше, чем глаза и разум, что такие нарочито неприятные звуки используют «полиционеры» всех стран и народов. А голому, ничего не понимающему человеку от этих служителей правопорядка ничего хорошего ждать не приходится. Потому ноги сделали сами себя, унося владельца этих ног подальше от сирены.

Потому что сознание в моём теле – отсутствовало. Спасовав от вида черно-белого транспортного средства, перемигнувшего сине-красными огнями. Транспортное средство не имело привычных стёкол. Не затонированных, а вообще. Никаких. Но не это вызвало когнитивный диссонанс, а отсутствие колёс. Перемигивающееся нечто висело в воздухе на пару ладоней от серой поверхности. А под ним – лёгкое искривление воздуха.

«Оно летает!» – была первая, она же последняя мысль в моей голове.

Дальше – бессознательное тело делало то, что оно привыкло делать – убегало от ментов.

Не то чтобы был я жуликом или преступником-рецидивистом. Но как-то привык, что я, как и остальные члены нашего общества, и менты должны находиться в разных реальностях. Даже не на разных сторонах улицы, а вообще вне видимости друг друга. Ну не любят у нас полиционеров. Не то чтобы боялись их, а просто стараются не видеть. Как стараются не замечать цыган, бомжей, бездомных собак и – ментов. А при столкновении с этими людьми в погонах и в асфальтовой форме всякий старается максимально разорвать с ними дистанцию, даже не чуя за собой «косяка». Без ментов как-то проще. А с ними – как-то сложно всё. По закону да под протокол. Долго и нудно.