Я смотрела на свою крошку и не понимала, как Игорь мог такое сказать. Пыталась найти хоть какое-то объяснение и… не могла. Что могло случиться за два дня, пока мы не виделись? Ответа на этот вопрос у меня не было. Изо всех сил сдерживала рыдания, чтобы дочь могла спокойно поесть. Когда моя крошка уснула, и я переложила её в кроватку, понимание того, что произошло навалилось на меня с утроенной силой. Ледяное одиночество одноместной VIP палаты невыносимо давило на мои плечи, а понимание, что моя дочь на второй день лишилась отца, подкосило настолько, что я никак не могла прекратить рыдания, уткнувшись лицом в подушку, чтобы не разбудить её. Я сама не заметила, как провалилась в беспокойный сон.

Несмотря на то, что ночью мне пришлось вставать несколько раз, утром я проснулась совершенно спокойной и равнодушной. Словно какая-то часть меня скоропостижно скончалась за ночь, оставив на подушке мокрые следы. Сама не своя пережила третий день, выполняя всё на автомате.

Завтра должны взять кровь на неонатальный скрининг и готовить нас к выписке. Наверное, если бы не постоянное внимание к моей крошке, я бы легла и не шевелилась. Но ради неё мне приходилось вставать, умываться, приводить себя в порядок, кормить и переодевать её. Я перекладывала дочку в кроватку, хотя мне очень хотелось, не отпускать её ни на минуту. Я старалась чутко спать, боясь, что проснусь и не увижу свою малышку.

В обед в палату зашла заведующая отделением, Антонова Людмила Юрьевна. Она остановилась на расстоянии и безэмоционально поинтересовалась состоянием ребёнка, даже не глянув в сторону детской кроватки, и моим. Я постаралась вежливо ей ответить, что всё в порядке, никак не выдавая своих настоящих чувств. Строгая женщина была в очень хороших отношениях с семейством Богатырёвых.

Антонова собиралась выйти из палаты и уже держалась за ручку двери.

– Елизавета Андреевна, что мне ответить Игорю? – спросила она сухо, впервые за всё время обратившись ко мне по имени-отчеству. Даже не смотрела на меня, словно разговаривала со стеной.

Я не стала уточнять на какой вопрос требовался ответ. Это было понятно без слов. Значит, Игорь звонил ей ещё раз, чтобы узнать, собираюсь ли я писать отказ. Тупая боль грязными когтями царапнула душу.

– Моё решение не изменилось. – Я сама не узнала свой голос.

Заведующая замерла на какое-то мгновение. Медленно повернулась и посмотрела на меня, будто ошиблась. Я не могла видеть её взгляд – на линзах в позолоченной оправе отсвечивали блики.

– Хорошо, – ответила она, как мне показалось, изменившимся тоном и вышла за дверь, оставив меня наедине с разбитыми вдребезги чувствами.

Только вот жалеть себя я буду потом, а пока нужно решить, кто, а главное – куда, заберёт нас с дочкой. Всё, что я приготовила для своей малышки, осталось в доме Игоря. С собой я взяла только самое необходимое для пребывания в больнице. И даже если он вдруг решит привезти вещи, я их не приму – пусть отправляет в дом малютки, в который хотел сдать свою дочь! Необъяснимая злость придала мне силы. Осталось запрятать подальше свои чувства и предупредить бабулю, что я скоро к ней приеду.

Я очень пожалела, что не взяла с собой в роддом конверт для новорождённых, отделанный нежно кремовым кружевом, и специальный комплект на выписку, который приготовила для этого радостного события. Он мне так нравился. Я доставала его и восхищалась им чуть ли не каждый день… Проводила руками по крохотным вещам и представляла, как одену в них свою дочь.

– Так не терпится примерить? – Игорь обнял меня со спины и положил тёплые ладони на мой живот. Тёплое дыхание коснулось моей шеи, и я склонила голову мужу на грудь.

– Очень, – призналась от всего сердца. – Хочу взять её на руки…

Стараюсь отогнать непрошенные воспоминания. Моя мечта сбылась. Я могу держать свою дочь на руках и любоваться ею сколько угодно.

Мы так и не поженились. Родители Игоря были не в восторге, что мы встречаемся, не считали меня достойной их сына. Но мой любимый меня убедил, что им придётся согласиться с его решением, а он никогда от меня не откажется. Его слова согревали лучше летнего солнца. Я чувствовала себя любимой, нужной и такой счастливой. Помню как перенервничала, когда обнаружила задержку, а две полоски на тесте для определения беременности ввели в шок. Я очень боялась признаться Игорю в том, что забеременела. Не говоря уже о том, что моя мачеха чётко сказала, что не пустит меня на порог, если я «залечу». Но Игорь отреагировал совершенно по-другому. Мы в этот же день подали заявление в загс, о чём и сообщили вечером его родителям, придя к ним на ужин.

Это был первый раз, когда я встретилась сразу со всей семьёй Игоря. Мать, отец и младший брат – Илья. Мама, Елена Сергеевна, после того, как Игорь сообщил, что у нас через два месяца свадьба, на несколько секунд потеряла дар речи, но очень быстро взяла себя в руки. Станислав Егорович отнёсся более спокойно. Официально, если не сказать, сухо поздравил нас с принятым решением. И только Илья оказался самым честным, искренне назвав брата дебилом.

Я не помню, как вытерпела тот ужин, который стал для меня настоящей пыткой. Я ни кусочка не могла проглотить от волнения. Елена Сергеевна расспрашивала меня о наших с Игорем планах, которых, кстати сказать, ещё и не было, а Илья не упускал момента вставить свои едкие комментарии. Причём замечаний несовершеннолетнему отпрыску никто из родителей не делал. Но Игорь меня успокоил, пообещав, что встречаться с его семьёй часто не придётся. Я же очень надеялась, что у меня всё-таки получится найти с ними общий язык.

Мы с Игорем жили в его большой трёхкомнатной квартире, подаренной ему родителями на двадцатилетие. Для меня, всю жизнь прожившей в одной комнате вместе с бабулей, это казалось чем-то нереальным. Не могло быть всё так хорошо. Видимо я сама, своими сомнениями, их и накликала. Бабуля всегда говорила: «Чего боишься – то и получишь». Вот не верила я родному человеку. А зря.

Я с трудом осознавала, что моя свадьба не выдумка, не сон и не плод моих фантазий. Видимо «до не верила». Сначала Елена Сергеевна убедила меня не торопиться с покупкой платья. Она оставила заявку в свадебном салоне, где мне обещали всё подобрать за неделю до назначенной даты. К этому времени как раз придёт новая коллекция, уверяли меня. Хотя для меня и старая была ничем не хуже, но спорить я не стала. А заметив, как после моего согласия посветлело лицо будущей свекрови, испытала умиротворение, что смогла доставить человеку небольшую радость. Я стала слишком сентиментальной и списывала всё на беременность.

Прошло около месяца, когда Игорь вернулся домой угрюмый. На мой вопрос, что случилось, он ответил, что Елена Сергеевна собирается лечь в больницу. Моя будущая свекровь решила сделать лазерную липосакцию подбородка и заодно подтяжку лица, чтобы на свадебных фотографиях выглядеть моложе и красивее. На восстановление после процедуры необходимо всего две недели, и она уверяла, что обязательно успеет помолодеть ко дню нашей свадьбы. Тем более, что у неё в запасе был ещё целый месяц. Но что-то пошло не так, и потребовалась повторное, уже хирургическое, вмешательство.