Заведующая взяла лист со стола.

– Я могу её забрать? – Я сделала шаг вперёд, протягивая руку к заветной бумажке.

– Да. Конечно. Одну минуту…

Мне показалось, что Антонова покачнулась. Она прошла к сейфу, стоявшему в левом углу светлого кабинета и служащему подставкой под огромный вазон с цветущим спатифиллумом. Достала пухлый бумажный конверт и протянула мне вместе с выпиской.

– Что это? – Я задала глупый вопрос, хотя догадывалась что лежит в нём. – Это Богатырёв оставил? – Злость подкатила к моему горлу.

– Нет. – На мгновение на её лице промелькнула усмешка, но она тут же исчезла, сменившись бесстрастным выражением. – Богатырёвы здесь ни при чём. Мы с девочками, ежемесячно откладываем небольшую сумму, кто сколько сможет, на тот случай, если у нас в отделении будет отказник… Приданое, так сказать…

Я видела, что слова даются этой женщине с трудом. Она стояла прямо, расправив плечи, но при этом еле справлялась с тем грузом, который несла.

– Не понимаю, при чём здесь я. Я не отказываюсь от своего ребёнка.

– Вот поэтому и возьми. – Антонова продолжала протягивать конверт. – Я не знаю, сколько здесь. У нас уже два месяца, тьфу-тьфу, не было отказников. И если бы не ты…

– Не надо. Оставьте это… – Мой голос предательски дрогнул. – На приданое. Хотя пусть лучше он так и останется лежать в вашем сейфе.

Я взяла выписку и вышла, оставив Антонову стоять посреди кабинета.

Покормила и перепеленала дочь. Подхватила небольшую спортивную сумку, с которой приехала в роддом и вышла из палаты. В фойе вызвала такси через приложение. Я всё-таки решила не звонить бабуле заранее. В гости она меня всегда ждала, а, сообщать ей такие новости, не зная, как она отреагирует, я не стала.

Такси приехало через десять минут прямо к крыльцу роддома. Я улыбнулась спящей дочери и вышла на улицу. Вдохнула полной грудью летний, свежий воздух и посмотрела на ясное, чистое небо. «Хороший знак», – наверняка сказала бы бабуля.

Я спустилась к машине. Взгляд невольно упал на стоявший в тени раскидистой ели внедорожник, возле которого замер Игорь. Его глаза были спрятаны за солнцезащитными очками, но я была уверена, что его взгляд направлен на меня. Точнее, на нас. Несколько секунд мы смотрели друг на друга. Где-то вдалеке мелькнул лучик надежды, что Игорь сейчас подойдёт и заберёт свои страшные слова обратно. Но он не шелохнулся.

Не подошёл.

И не забрал.

Я открыла заднюю дверцу машины и, закинув сначала сумку, осторожно села рядом. Водитель повернулся и посмотрел на меня поверх очков.

– Дочка? – поинтересовался мужчина с проблесками седины на висках.

– Да.

– Поздравляю! Красивая дочь вырастет.

– Спасибо. – Я попыталась улыбнуться.

От тёплых слов постороннего человека, ком встал в горле, и как бы я ни старалась, предательская слеза скатилась по щеке, упав на белую с разноцветными мячиками пелёнку.

Бабуля так и не уехала из своей старенькой хрущёвки, как её ни уговаривали. Моя мама не справилась с управлением и погибла на месте. Папа очень боялся, что несчастная женщина не переживёт такую потерю. Помню, как бабушка сразу постарела после смерти единственной дочери. Она замкнулась, закрылась в четырёх стенах и тихо плакала от горя. Никуда не хотела выходить и ни с кем не общалась. Мне ничего не оставалось, как покупать ей продукты и напоминать, чтобы она поела. Мы тогда жили не очень далеко, и я после школы шла не домой, а к бабуле, и только вечером возвращалась домой.

Я и так практически жила у ба всё время, а после того, как папа женился во второй раз, домой возвращаться мне стало не за чем. Молодой мачехе было некогда следить за тринадцатилетней падчерицей. Она была занята собой, и даже её родной сын, который был младше меня, рос сам по себе.

Через год мачехе надоело ютиться в скромной двушке, а ещё через год они переехали в квартиру в новом районе. Я же осталась с бабушкой. Здесь была школа и… Игорь. Мы учились вместе с первого класса, но никогда особо не дружили. И только перейдя в девятый, на школьной линейке, я поймала на себе его пристальный взгляд, а потом и сама не заметила, как наша дружба переросла в нечто большее, чем простое общение. Мимолётные взгляды, пойманные врасплох, первые робкие прикосновения, от которых замирало сердце, и первый поцелуй – трепетный, неумелый и такой незабываемый.

Обо всём этом я думала, бесцельно глядя на мелькавший за окном пейзаж. Яркая зелень символизировала, что жизнь продолжается несмотря ни на что. Потом наступит осень, а за ней – зима.

– Не переживай, дочка. Всё образуется, – донеслись до меня слова таксиста, вырывая из грустных мыслей.

И только сейчас я заметила, что по-моему лицу текут слёзы. Мы как раз остановились на светофоре, и я поймала взгляд добрых глаз в зеркале заднего вида.

– Спасибо! – ответила с грустной усмешкой и посмотрела на свою спящую дочь. Провела, едва касаясь, по светлым белёсым бровкам. Почему-то мне так хотелось, чтобы она была похожа на Игоря, чтобы он осознал, какую совершил ошибку, отказавшись от неё, но пока я не видела ни одного сходства.

Несмотря на обеденное время, пробок на дорогах хватало, и я очень боялась, что моя малышка проснётся раньше времени. Бутылочка с водой у меня была, но успокоит ли она мою крикливую крошку, сказать трудно. А ещё я не знала, как на всё отреагирует ба.

Словно угадав мои мысли, зазвенел телефон, и на экране высветилось её имя.

– Да, бабуль. – Пришлось принять вызов и ответить бодро.

– Вас уже выписали? Ты дома? Когда я смогу видеть свою правнучку?

– Да, бабуль, нас уже выписали. А увидеть сможешь очень скоро, буквально минут через пять, – ответила я только на два вопроса из трёх.

– Я не поняла. А ты где? – строго спросила ба.

Её не проведёшь, она у меня улавливает малейшую интонацию в голосе.

– В такси, – попыталась отклониться от ответа, но поняла, что сморозила глупость.

Ну да, какое такси, если Игорь всегда привозил меня на своём внедорожнике.

– Где?! – переспросила бабуля.

– Мы на Перова. – Пришлось сделать вид, что я не заметила её интонации, и указать своё местоположение. – Скоро приедем.

– Хорошо. Жду, – ответила она спустя несколько мучительно долгих секунд.

Я через телефон чувствовала, как бабуля хмурит свои брови, но задавать лишних вопросов сейчас она не будет. Это не в её правилах.

– Ты только не волнуйся, пожалуйста. Всё хорошо, – попросила я, но связь уже прервалась.

Я глубоко вдохнула, набираясь сил. Нужно как-то взять себя в руки и не разреветься при бабуле. Лишние волнения ей совершенно ни к чему, а с неё станется встать на защиту единственной внучки. Помню, как она позвонила папе и пригрозила оттаскать за волосы мою мачеху, когда я на ту нажаловалась. Даже представить боюсь, какую казнь она может придумать для Игоря. А вот этого мне совершенно не нужно. Я не совсем понимала, почему у меня нет того враждебного чувства к Игорю. Ведь после его слов я должна его ненавидеть, а я не могу… Не получается.