– Мария, – начинает он, его голос, напротив, держится высшего уровня искренности, – не могу не выразить, как рад нашему знакомству. Теперь я понимаю, в кого Лена такая восхитительная во всём, чего бы это ни касалось.

Мама мгновенно расплывается в улыбке, и будь я проклята, но уверена, что могу разглядеть слабый румянец, заигравший на её благоговейном лице. И хоть едва сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза, мои щёки тоже горячо зарделись. Алек точно умеет играть роль неотразимого джентльмена. Лично я – купилась на это.

Однако все мы прекрасно понимаем, к чему ведёт Алек. К окончанию допроса. И мама не глупа, а ещё она умеет быть очень тактичной и невероятно вежливой.

– Не могу с тобой не согласиться, Алек. – Тёплая улыбка так и играет на её губах. – Я и сама рада наконец-то познакомиться с первым парнем Елены, когда уже думала, что такого никогда не произойдёт. Но… даже не удивлена, почему им стал именно ты, Алек.

Только не это… Я готова сползти под стол от подобного унижения. И всё же чуть сползаю на стуле вниз, когда взгляд Алека встречается с моим. Кажется, он не совсем уверен, как реагировать на такое заявление. Он прочищает горло и нерешительно смотрит на маму.

Надо же, Алека можно смутить?

– Спасибо, – рассеянно отвечает он и возвращает взгляд ко мне, пытающуюся изо всех сил выдать сконфуженную улыбку. – Прин… – заикается Алек, но потом останавливается, очевидно, понимая, что это будет уже лишним для маминых ушей. – Я подожду тебя в машине.

Алек встаёт и собирается по привычке самостоятельно убрать тарелку, как мама останавливает его, кладя свою руку поверх его.

– Не стоит, Алек. Я и так тебе премного благодарна за завтрак, и мне стыдно, что угощал ты нас, а не наоборот. Но я планирую всё исправить и пригласить тебя вечером на ужин.

Мои глаза расширяются, и я практически выкрикиваю «нет», но Алек опережает меня.

– Не смею вам отказать, Мария.

Мой взгляд вполне способен воспламенить Алека, когда в упор смотрю на него. Мои планы на вечер явно не совпадают с только что прозвучавшим согласием. Однако, даже заметив моё негодование, он всё равно ни капли не колеблется. Алек выражает поразительную стойкость перед настойчивостью матери, и то, что она замышляет, тревожит меня. А она определенно что-то замышляет. Но этому не бывать. Я точно нарушу их договорённость, даже если они ещё не знают об этом.

Алек уже готов, поэтому ему требуется только накинуть куртку и обуться, прежде чем выйти из дома. Сегодняшним утром Додж не в гараже, а стоит у забора. Мы ждали маму и подготовились к её приезду. В принципе, мы находимся в моём доме, а не в поместье, как все прошедшие дни, только из-за её возвращения. И, конечно же, я собиралась познакомить Алека с мамой, так как вариант «оставить меня одну» вообще не рассматривался. Но я не ожидала, что их знакомство начнётся без меня. Тем более тогда, когда я пребывала в душе. Ещё один фактор, благодаря которому чувствую себя непередаваемо пристыженной. Но мама об этом не упоминает, стоит Алеку скрыться за дверь, как всё её внимание переключается на меня. Такое напористое, что в лёгких у меня появляется сдавленность.

– И как давно вы вместе? – мгновенно выдаёт она вопрос, словно только и ждала, чтобы задать его.

Сильнее съёживаюсь на стуле. Понятия не имею, какую информацию ей изложить. Чистую правду или немного подкорректированную. Я выбираю второй вариант.

– Около месяца.

Я даже не чувствую укола за ложь. Так определенно лучше.

Мама сужает на мне взгляд. Она не верит, но я ни за что не раскалюсь. Возможно, Алек и не устоял, но я знаю все приёмы своей мамы, и этот раунд точно выстою. Однако она не продолжает, всего лишь с задумчивостью хмыкает.

– Что же, похоже, Алек и правда особенный парень.

Я поражаюсь. И на этом всё? Мне даже не пришлось защищаться?

Мама встаёт и начинает убирать со стола, не замечая, что я так и не позавтракала. С минуту наблюдаю за её действиями в растерянности.

– Ты уверена, что не хочешь больше ничего спросить?

Ну, или обругать меня за нарушения всевозможных, установленных ею же границ?

Она тихонько пожимает плечами, расставляя посуду, типа «а что ещё я должна спросить», и у меня, вероятно, отвисает челюсть до самого пола. Просто не верится.

– Вот вечером, как раз, и поговорим, – сообщает она, не поворачиваясь, словно читает мои мысли. Но тут она всё же обращает взгляд ко мне. – Кстати, я очень надеюсь, что даже если вы не приедете на ужин, то сама ты вернёшься домой пораньше, – просит она, и в этот момент замечаю подозрительное беспокойство в её глазах.

– Всё хорошо, мам? – не могу удержаться от вопроса.

Снова это неоднозначное пожатие плечами, но вид она старается оставлять невозмутимым.

– Конечно, всё хорошо, милая.

Это не так. Теперь и её слабая улыбка натянута, как несколько минут назад у Алека. Моя мать очевидно даже может посоперничать с ним в награде за великолепное актёрское мастерство.

Я совершаю ещё одну попытку.

– Мам, почему ты вернулась без папы?

Её плечи мгновенно напрягаются, меня настораживает, что она пытается что-то скрыть. На её губах вновь вынужденная улыбка.

– Поговорим вечером, милая. Ты уже опаздываешь. К тому же, тебя ждёт Алек.

Прежде чем я успеваю возразить, мама подходит и целует меня в макушку. А после она, не задерживаясь, возвращается к своим делам, показывая, что разговор на данный момент окончен. И мне ничего не остаётся, как собраться и, попрощавшись, выйти вслед за Алеком.

– Подхалим! – заявляю, как только захлопываю за собой дверцу машину.

И могу поклясться, что высокомерная улыбка на лице Алека светится ярче, чем едва проснувшееся солнце на небе. Он заводит машину.

– Спасибо за комплимент, принцесса.

Моё лицо кривится от явственного самодовольства в его голосе.

– А я и не знала, что ты умеешь быть джентльменом, – это упрёк, и я очень стараюсь донести его до Алека интонацией.

Но он на него не реагирует.

– Что я могу сказать, ты ещё многого обо мне не знаешь, – весело отзывается он и улыбается, глядя в мою сторону. – Ты даже не представляешь, сколько у меня талантов.

Это он даже не представляет, что попадает прямо в точку, и клубок моего негодования, которое хотела оставить при себе, мгновенно распускается.

– Ооо, – язвлю я, – тут я и поспорить не могу, что ничего о тебе не знаю.

Брови Алека хмурятся, он с секунду обдумывает мои слова, по-видимому, сопоставляя их с интонацией, затем смотрит на меня.

– Не могу никак понять. Это что, привычка такая вредная – садиться в машину всегда недовольной? – Он возвращает взор к дороге. – Потому что, если да, то тебе надо бы от неё избавиться. Она мне давно не нравится.