Я надеялась, что у меня будет время пройтись по квартире и сунуть нос куда не просят, но Алрик заговаривал зубы лучше бога коммуникации, если хотел. Я в туалет – он тенью рядом, якобы поддержать. Я шаг в сторону спальни – он тут же под локоть и на разворот в сторону кухни и за стол.

На вид блюда выглядели настолько восхитительно, что слюнки текли. Я, как особый ценитель и любитель кулинарии, с нетерпением зажимала вилку в руках.

По винным бокалам зажурчал сок, и я ухмыльнулась. Не рискует поить меня дома – правильно делает.

– Я рад, что тебе легче. Думал, до утра проспишь. Попробуй! На родине я ел очень много рыбы, а здесь она невкусная и дорогая. Но я нашел одно место, где продают неплохого лосося.

Я отломила воздушный кусочек, насладилась сногсшибательным ароматом и положила на язык. Заранее прикрыла глаза, готовая к блаженству, и мой вкусовой мир заскрипел несмазанным железом. Боже, это было просто ужасно.

Челюсть свело от вкуса мандарина, рыбы и кинзы. Чеснок прихлопнул все сверху и распотрошил.

Я боялась открыть глаза, чтобы не выдать себя. Попробовала шевельнуть челюстью, чтобы быстро проглотить это безобразие, но кусок встал колом и хотел, чтобы я ощутила все грани вкуса этого блюда.

Я распахнула глаза и столкнулась со светящимся от радости взглядом Алрика.

– Ну как?

Я не могла стереть счастье с его лица. Не перенесу, если сама послужу поводом для грусти и стыда.

– М-м-м… – Моя челюсть сама заработала активней от силы симпатии к волку. – М-м-м!

Но я не могла сказать вслух ни слова.

– Нравится? Это мой фирменный рецепт! – Алрик так оживился, что заерзал на стуле, с жадностью смотря мне в рот. Я все силы потратила, чтобы, не дай медвежий бог, губы не искривились.

– М-м-м! – Я облизала губы, стирая с них приправу карри.

Карри и лосось. Кардамон и кинза. Чеснок и мандарин. Если бы это был не Алрик, он бы меня убил. Или я его за такое надругательство над продуктами.

И тут волк глянул на свою порцию. Если он ее попробует, ему сразу станет ясен мой обман.

Я вскочила на ноги, протянула руки через стол и увела тарелку у него из-под носа.

– Не могу остановиться! – И наглым образом перевалила всю его порцию к себе.

Алрик лишь шире улыбнулся и гордо приосанился. Он смотрел на меня с такой теплотой, что только она смазывала непередаваемое блюдо в моем горле.

– М-м-м!

Как хорошо, что он приготовил ровно на двоих и у него нет русской привычки мерить еду тазиками на случай внезапных гостей или желания добавки.

– Ты такой мелкий, а аппетит отменный. Вот почему ты такой сильный, наверное!

– Угу, – с набитым ртом, смахивая слезу, закивала я.

У Алрика осталась еще одна пустая тарелка для салата, и я очень надеялась, что холодное блюдо рассчитано не на столь взыскательный вкус, как горячее, потому что я просто физически не успею разделаться с рыбой и спасти его гордость еще и с салатом.

Но волк с довольной улыбкой захрустел листьями, нанизал кусок мяса и с вздохом-комплиментом себе любимому прожевал.

Фух, кажется, он накосячил только с одним блюдом.

– Попробуй! – вдруг предложил Алрик.

И протянул мне насаженные на вилку листик салата, мясо и помидор. Что тут можно испортить?

Я опустила взгляд, размышляя, можно ли есть с его рук, но тело решило первым – я с рыком схрумкала все предложенное, радостно захрустела, а потом язык прострелило от вкуса холодного блюда. На убой.

Это нужно преступникам в тюрьмах выдавать, чтобы они ели и плакали, ели и давились.

– Ну как?

Я тщательно пережевала. Очень тщательно. И очень улыбаясь. Проглотила.

– Вкусно, – заморгала я глазами часто-часто, чтобы сморгнуть непрошеные слезы.

Я больше никогда не подпущу его к плите. Хотя какое «я»? При чем тут вообще я? Это Мира будет страдать. Нет, я не брошу в беде, буду готовить и на них.

– Ты чего скривился? Почувствовал вкус манго? Ну да, оно в конце раскрывается, я его с мясом мариную обычно. Но разве это кисло?

– Я просто подумал кое о чем неприятном. – Я снова натянула улыбку.

Вот именно, он не мой. Не я буду есть с ним за одним столом наедине, есть с его вилки. Это все Мирино, я не должна разевать на него рот.

– Спасибо! – Я резко встала, стул со скрипом процарапал пол. – Мне пора!

Не могу больше здесь находиться. Надо бы разузнать хоть что-то про его клан, но сил моих больше нет. Никаких. По крайней мере, сегодня.

– Конечно. – Алрик мгновенно и очень плавно вышел из-за стола (не то что я, слон в посудной лавке) и быстро достал из холодильника бутылку. – Для тебя приберег. Редкое. Марочное.

Волк протянул мне пенное и неловко задел ногтем большого пальца крышку. Она слетела, и фонтан пены окатил меня с головы до ног.

***

Алрик

Мишаня так шарахнулся от пивного душа, будто это была кислота. Отскочил с заячьей прытью, аж выронил из рук телефон, с которым собрался делать от меня ноги. Как бы не так! Так быстро он от меня не уйдет.

Я сделал выпад вперед, цепко ухватил смартфон, следя, чтобы пальцы удерживали экран от блокировки. И только сейчас понял: Мишаня думал, что я его собрался ловить, и с жутко обиженным видом шлепнулся на попу.

– Ah, vilken olägenhet! Какая досада! – Я поднял парня за мокрые плечи и повел в сторону туалета. – Заходи, раздевайся, сейчас дам тебе одежду.

Я закрыл за Мишаней дверь в туалет, а сам пошел в спальню. Одной рукой медленно собирал вещи ему на смену, а второй полез в телефон.

Если бы меня сейчас увидели земляки – навек бы разочаровались. У нас нельзя вот так лезть в чужую жизнь. Здесь – запросто. Я видел сериалы, где постоянно нарушались личные границы друг друга, а прочесать содержимое телефона любимого считалось нормой.

С этим поиском истинной я изменял всем своим принципам! Но я честно не собирался лезть в фото – только в контакты. Конечно, я не надеялся, что в записной книжке будет написано «Моя родственница, истинная Алрика», но хотя бы все женские имена планировал экспортировать себе и изучить.

«Систер» – значилось в крохотном списке контактов, и я чуть не выронил стопку одежды, которую приготовил.

Открыл номер, повторил про себя несколько раз и положил телефон на стол, для верности протерев спиртовой салфеткой, чтобы не оставить своего запаха.

Меня подрывало с места просто невыносимо. От мысли, что у меня в голове номер телефона истинной, что от встречи с ней отделяет один звонок, во мне проснулся невероятный зуд.

Я положил стопку вещей у двери туалета.