– Я отойду на несколько минут. Вещи под дверью.

Не терпелось позвонить.

Я сделал шаг к входной двери и обернулся. Почему не слышно душа? Почему не забирает вещи?

– Мишаня, вещи под дверью.

Дверь щелкнула замком, едва приоткрылась, и тонкая рука сцапала стопку. Дверь бесшумно закрылась.

Сейчас наберу паре, услышу ее голос. От предвкушения я задышал чаще. Подошел к входной двери, собираясь поговорить на улице, и застыл. Душа так и не слышно. Как и шороха переодевания.

– Ты уснул?

– Иди уже, – прозвучало глухо.

– Надеюсь, ты смоешь с себя пиво?

– А ты такой аккуратист? Не переживай, я потом твои вещи постираю. – В голосе отчетливо звучала обида.

Почему я колеблюсь? Не понимаю. Я уже вбил номер телефона в свою записную книжку, подписал тремя сердцами, что я о Мишане волнуюсь? Не маленький, справится. Даже если уснет, не страшно.

Я решительно шагнул за дверь и, кажется, услышал едва уловимый Мишанин стон.

***

Аня

Даже постиранная одежда все равно пахла им, и я еле отодрала свои руки от стопки вещей. Безумно хотелось надеть их на себя, закутаться в это облако его аромата, но уход Алрика прицельно ударил меня по рукам.

Я видела, что он схватил мой телефон. Я слышала, как он положил его на кухонный стол. Я знала, что он хотел достать, – помнила вопрос про сестру.

И я даже не остановила его. Почему? Думала, что он заглянет в галерею и увидит фото. Мои фото.

Надежда – как таракан, не дохнет даже от атомной бомбы. У меня она так точно неубиваемая!

Я рывком открыла туалетную дверь, уставилась на входную, за которой скрылся Алрик, и как следует стукнулась затылком о деревянную поверхность. Это отличная возможность порыться в его вещах! Пользуйся.

Но нет – я все еще с тоской смотрела на дверь.

Она не откроется. Он пошел как минимум звонить, как максимум – на встречу с сестрой.

Я с тоской посмотрела в сторону спальни. Огромная двуспальная кровать из бука, два на два минимум, занимала львиную долю пространства. Он спит на этих пышных подушках, накрывается этим мягким одеялом.

Мне жутко хотелось смыть с себя запах пива и защитный спрей, лечь на эту кровать и как следует потереться о матрас, закрутиться в одеяло, подышать в подушку. Дико, до дрожи, я желала оставить здесь свой след, пометить территорию.

На этой огромной кровати он спит. Возможно, скоро будет спать с Мирой, если в его прошлом будет все в порядке.

Я с шумом втянула воздух, закрыла глаза и сжала кулаки. Очнулась, когда лила на себя сверху банку скоммунизденного из холодильника пива, а потом пришла в себя во время нырка в кровать. Я веретеном крутилась на матрасе. Вдоль и поперек, поперек и вдоль. Я кусала подушку. Кажется, я даже порвала одеяло.

Запыхавшись, я раскинулась довольной звездой на спине, глядя в потолок, и только тогда осознала, что натворила. Мне нельзя было оставлять свой запах, но запах пенного Мишани я оставила с лихвой.

Вот дурында! Не так, так эдак пометила территорию.

И я всерьез полагала, что смогу быть рядом с Алриком и Мирой, кормить их, когда я от одной мысли о кровати сошла с ума? Что, если я наброшусь на сестру в затмении?

Я резко села на кровати, тряхнула головой и огляделась. Что я наделала? Нет, рядом оставаться мне определенно нельзя. Противопоказано. Проверю прошлое Алрика, если все нормально, сведу с Мирой, и надо всерьез становиться одиночкой. Может, даже в виде Мишани буду путешествовать, пока сердце не успокоится.

Я вскочила с места, с болью глядя на смятую постель, и схватилась за голову. Я не могла это все так оставить, сняла пододеяльник, простыню и две наволочки и запихнула в стиральную машинку. Быстро засыпала порошок, кондиционер и выбрала быстрый режим стирки.

По отношению к сестре мой поступок валяния был очень подлый. Я – настоящая опасность для счастья этих двоих.

От меня нестерпимо несло пенным, поэтому заправлять постель я не могла. Смыть ядреный запах тоже – тогда будет еще больше вопросов. Пусть Алрик думает, что Мишаню вывернуло на кровать и он, мучимый муками совести, простирнул белье.

Я застыла на пороге, понимая, что не могу уйти ни с чем. Мне нужно залезть вон в тот комод и вон в тот пенал.

Я натянула на руки штаны волка так, чтобы они закрывали кисти, и схватилась за ручки. Нужно постараться не оставить следов, а то спрей из-за пива мог немного смыться, правда, пенное отобьет мой едва заметный запах. Но оставлять его на комоде тоже нельзя. Надеюсь, выданная одежда выручит – Алрик не должен догадаться, что я провела ревизию.

Я открывала полку за полкой, а сама постоянно думала, дозвонился ли он до Миры и что сказал. Похоже, надо предупредить сестру, если этого еще не сделал Влад. Раньше, чем мы поймем, как связаны наши кланы, нельзя им встречаться.

В самом нижнем ящике под стопкой штанов я нашла старый семейный фотоальбом. Зашелестели страницы иностранного прошлого Алрика. Вот он с сестрой с красивыми высокими мужчиной и женщиной, а потом одни, одни, одни. Сердце сжалось от предчувствия. Неужели они, как и мы, остались сиротами?

Я перелистнула страницу, и взгляд упал на фото мужчины, который положил руки на плечи подросткам – Алрику и Вильме, а рядом стоял еще один паренек постарше. От вида этого блондина с холодным взглядом по позвоночнику пробежала дрожь.

«Топи ее, Дэвид! Топи!» – раздался мальчишеский голос в моей голове.

«Где? Папа сказал нам самим с мелкашней разобраться».

«А давай вот в этих бочках».

«Там хоть есть что?»

«Пиво и мед».

И сознание заполнил дикий смех до боли в ушах, которые я тут же зажала.

Сосновая иголка больно кольнула нос, я фыркнула и чуть отодвинула голову. Потихоньку возвращался разум. Лапы ныли, зрение, и без того нечеткое в зверином обличье, совсем подводило – сосны будто танцевали. Я лежала на боку на ковре из шишек и иголок, словно раненый зверь.

Медленно приходили воспоминания. Отдельными вспышками я увидела, как мчусь по улице, как сваливаю железную ограду, как несусь через трассу и все оглушительно сигналят. Меня чуть не сбили!

Но почему я в таком состоянии? Почему потеряла контроль над зверем?

И тут перед глазами встало холодное лицо мужчины, а потом из глубин памяти, словно черт из табакерки, выглянул веснушчатый парень.

Шерсть встала дыбом. Я вспомнила этого мальчика, который был куда бо́льшим зверем, чем настоящее животное. Мое тело было настолько вымотанным, что заметался лишь мой взгляд. Уверена, будь у меня силы, я бы носилась по лесу.