Каффа умолк. Казалось, на какое-то мгновение его подвел голос. На противоположном краю стола прозвучало непристойное замечание, так и оставшееся без ответа, и говоривший покаянно умолк. Каффа поднял голову и посмотрел поверх сидевших за столом людей, затем устремил взгляд как бы сквозь крышу, к далеким звездам.

— История Дердры станет величайшей историей любви из всех, что когда-либо рассказывали в Ирландии.

Конор с грохотом ударил кубком по столу.

— Значит, сами боги нам благоволят! — воскликнул он. — Ибо у Ольстера уже есть величайшие герои, а теперь будут и величайшие влюбленные! Как славно жить в такое время!

Но никто из его людей не промолвил в ответ ни слова, почувствовав, что сейчас услышат нечто страшное. Голос Каффы стал хриплым и еще более тихим.

— Она выйдет замуж за великого короля. О ее красоте будут говорить постоянно, но не о ее счастье. Жизнь ее будет коротка, хотя любовь — огромна. Ради ее любви разрушится великое королевство, и она принесет Ольстеру смерть и погибель.

Наступила жуткая тишина. Король Конор медленно поднялся из-за стола и гневно впился глазами в друида. Вечер был испорчен, а присутствовавшие пришли в уныние. Черная тень упала на лицо короля, и он прокричал следующие слова:

— Ты глупец, старик! Иди, поиграй со своими куриными костями где-нибудь в другом месте и не докучай честным войнам своими дурацкими россказнями! Это очередная твоя глупость, как в тот раз, когда ты уверял нас, что солнце будет светить в течение года и одного дня, после чего сразу же пошел дождь и заливал нас в течение месяца! — Король показал на своих воинов, и его тон стал более спокойным — он теперь не угрожал жрецу, а лишь предупреждал его. — Ты испортил счастливый день, добрую еду и прекрасное вино. Теперь уходи от нас и не возвращайся, пока у тебя не будет хороших вестей! — Он широко раскинул руки. — Мы привыкли к твоей глупости, и нам нравится позволять тебе забавлять нас своими историями, но не думай, что мы воспринимаем их серьезно.

Конор окинул взглядом присутствующих. Судя по их лицам, его речь не была убедительной. Он рассмеялся над ними.

— Вы — беззубые старики, опасающиеся собственной тени! Ладно, тогда я сам позабочусь о том, чтобы за девочкой хорошо присматривали. Я беру ее под свое покровительство. Ее увезут далеко отсюда, туда, где ее не увидит ни один мужчина, и она будет жить там, пока ей не исполнится семнадцать. Через семнадцать лет после этого дня мы устроим великое свадебное пиршество — а готовиться к нему начнем прямо сейчас! — и я сам женюсь на этой девочке. Так будет лучше всего. Если она вырастет красавицей и из-за нее поссорятся двое героев, мир будет нарушен. Король — я! Никто не усомнится в моих правах, какой бы красивой она ни была. Разве это не лучший выход?

— Ее нужно умертвить! — произнес кто-то из глубины зала.

Среди гостей пронесся одобрительный шепот.

Конор мгновенно вскочил на ноги.

— Если вы верите в пророчество, тогда слушайте меня! Ей суждено выйти замуж за короля. Ну так вот, я и есть этот самый король. Она будет любить лишь одного мужчину, и этим мужчиной буду я, и она будет мне верна. Всем будет известно об этом пророчестве, и все будут знать, что пытаться изменить существующее положение вещей бессмысленно. Это на тот случай, если вы поверили глупым предсказаниям. Если нет, тогда поверьте мне: я смогу уберечь ее от несчастья, и больше говорить не о чем.

Оуэн остановился и перевел дух. Я задумался.

— Я полагаю, они доверили королю судьбу девочки? — спросил я.

— У них не было особого выбора. Конор тогда был еще сильнее, чем сейчас. Немногие отважились бы перечить ему после того, как он принял решение.

— Но они действительно поверили в пророчество?

Оуэн пожал плечами.

— Ты же видел, как люди относятся к пророчествам Каффы. В основном они радуются, когда он предсказывает солнечный день, и насмехаются, когда Каффа обещает дождь. Думаю, он был настолько поражен увиденным, что на этот раз это их немного напутало.

— Почему же они не согласились с его словами?

— Им не нравится мысль о том, что ими могут управлять какие-то звездочеты. К тому же их не слишком увлекла идея убить младенца всего лишь на основании какого-то предсказания. Конор предложил им вариант, позволявший выйти из этой ситуации и снова продолжить пир. Согласиться с таким решением было несложно.

Я кивнул.

— Пожалуй, что так. Им не пришлось выбирать, принимать пророчество или отвергнуть. Конор позволил им слезть с крючка.

— Совершенно верно. Кормилица унесла ребенка, а Конор объявил еще одно состязание, в котором победитель, выпивший больше всех спиртного, получал в качестве приза кубок, украшенный драгоценными камнями, так что все с радостью забыли о девочке.

Мне пришла в голову неожиданная мысль.

— А как давно это случилось?

Оуэн скривился.

— Семнадцать лет назад.

— Ага. Значит, Конор ожидает прибытия молодой жены со дня на день.

Оуэн кивнул.

— А ты говоришь, она красивая? — в свою очередь спросил он.

Я тоже ответил кивком.

— Что же мы можем предпринять?

Оуэн сделал серьезное лицо и начал отбрасывать варианты, считая их по пальцам.

— Конору говорить нельзя, это уж точно. Он не станет церемониться с теми, кто занимается браконьерством в его владениях. Впрочем, после того, как сегодня Найзи спас твою шкуру, ты ведь не станешь выдавать его королю, чтобы тот устроил ему взбучку, верно?

Я помотал головой. Оуэн разогнул еще один палец.

— Собственно, мы не можем вообще никому об этом рассказывать, потому что пойдут сплетни и король все узнает. Я только надеюсь, что у этой троицы хватит ума держать язык за зубами.

Я кивнул. У меня возникло ощущение, что братья не станут никому рассказывать о Дердре.

— Хорошо. Тогда, я думаю, единственная возможность — это как можно быстрее разыскать Найзи и напомнить ему о том, во что он может вляпаться. Если, конечно, ты не думаешь, что это просто страстное увлечение, которое скоро развеется.

Я покачал головой.

— Ты не видел их вместе, — сказал я. — Впрочем, как и ее саму, а то бы не стал этого говорить.

— Тогда мы должны найти Найзи и надеяться на то, что у него достаточно здравого смысла.

— Боюсь, что его мысли заняты лишь Дердрой, — заметил я, следуя за ним.

По дороге Оуэн продолжил свой рассказ.

— Как только Конор взял новорожденную Дердру под свое покровительство и поклялся жениться на ней, ее увезли и поселили вместе с Леверкам, старой кормилицей Конора, жившей вдвоем с мужем в самом сердце огромного леса близ Куэлгни, в сокрытом от посторонних глаз замке без зеркал и блестящих поверхностей. Никто, кроме этих двух стариков и короля, не знал, где находится девочка. Когда Дердре исполнилось десять лет, старик умер, и ее воспитанием продолжала заниматься лишь его вдова. К тому времени, когда до семнадцатого дня ее рождения оставался месяц, Дердра ни разу не видела ни своего собственного лица, ни лица своего сверстника или сверстницы, и не знала никого, кроме стариков. Иногда, ночью, приезжал высокий человек, который входил в ее комнату и поднимал над головой лампу, чтобы рассмотреть лицо девочки. Она не знала, кто он, но понимала, что нужно делать вид, будто она спит, поэтому лежала тихо и не шевелилась. Девочка чувствовала исходивший от него запах кожи и пота, а однажды за звоном монет, посыпавшихся на стол, и негромким смехом даже расслышала его низкий голос, когда он что-то говорил старой кормилице. Ей страстно хотелось узнать, кто он такой, но, когда она набралась храбрости и спросила об этом старушку, та стала все отрицать, утверждая, что Дердре это просто приснилось.