Игоря Шурави в наводчиках был горловский паренёк Шура Шахтёр, успевший к своим двадцати годам наработать пару лет подземного стажа, жениться и народить на свет белокурую девчушку, которой с каждой оказией посылал или привозил сам обязательный гостинец и шоколадки. Вторым заряжающим был тёзка Шахтёра со странным позывным Козырь, хотя ни в фамилии, ни в повседневной солдатской жизни никаких намёков на правомерность такого псевдонима не наблюдалось. Был он достаточно ленив к ручному труду и не раз умудрялся со свойственной ему хитростью свалить свою работу на кого-нибудь. Особенно часто Козырь манипулировал «слабостью» в коленях и в плечах накануне разгрузочно-погрузочных работ с боекомплектом. Но самую хитрую многоходовочку он начал реализовывать, как только познакомился с дочерью начальника штаба дивизиона, проживавшей вместе с папой и мамой неподалёку от расположения. Такой альянс сулил Саше Козырю неплохой гешефт и в карьере, и в существенном облегчении тягот армейской службы.

Тридцатилетний водитель из Донецка Геннадий, прикреплённый к расчёту, не успел обзавестись ни позывным, ни боевым опытом и был зачислен в батарею за несколько дней до выезда на подсолнухи…

…Машина с командиром и бойцами резко остановилась в стороне от тягача с выбитыми стёклами кабины и горящим тентом. Саня Батя немедля бросился к «Уралу», резко дёрнул дверцу на себя и тут же подставил грудь навстречу вываливающемуся водителю. Подхватив обеими руками обмякшее тело, он осторожно вытянул его из кабины и бережно уложил на землю.

– Этот живой! – весело вскричал Батя, услышав глухой стон, исходивший от Геннадия. – Правда, голову поцарапало изрядно, сейчас перевяжу.

Водитель прибывшей машины уже бежал к горящему кузову с огнетушителем, на ходу приводя его в рабочее состояние. Шон, Бублик и комбат принялись искать остальных, странным образом не оказавшихся возле орудия, которое совершенно невредимым стояло на прежнем месте. Воронка от 122-миллиметрового снаряда дымилась буквально в пяти шагах, а не в двадцати метрах, как показалось Фурсову прежде.

– Неужто всех разорвало?! – с досадой произнёс командир батареи и тут же себя успокоил: – Крови нигде нет, и кишки по земле не разбросаны, значит, отбросило. Искать!

По наитию все рванули за орудие, на противоположную сторону от места прилёта снаряда… Трое мужчин, веером рассеянных в десяти метрах от гаубицы, усыпанные комьями земли и жёлтыми клочками рваных шляпок подсолнухов, лежали в неуклюжих, невообразимых позах лицами вниз без малейших признаков жизни. Их стали переворачивать на спины, тормошить и, пытаясь нащупать пульс на сонных артериях, одновременно осматривать руки, ноги, головы и животы. Ни у одного не было никаких ран или порезов, за исключением окровавленных ушей и ноздрей.

– Крым живой! – закричал Шон, нащупав пульс и уже поднося флакон с нашатырём к носу Димы, пыльное лицо которого тут же сморщилось от едкого аммиачного запаха.

– Козырь! Слышишь, Саня! Очнись! – кричал Бублик прямо ему в лицо, пока тот не поднял отяжелевшие веки и не издал звук, похожий на мычание тёлки перед дойкой.

За тело Шурави взялся комбат и, перехватив пузырёк у Шона, подставил его к ноздрям Игоря. Через мгновение он уже сидел на земле, широко разбросав ноги и держа голову обеими руками, выдавливая из себя звуки, складывающиеся в непонятный набор отдельных гласных букв.

Фурсов, убедившись, что и этот боец просто сильно ушиблен и в жгутах с бинтами нужды нет, ещё раз огляделся и с тревогой обнаружил, что отсутствует ещё один боец – Шахтёр…

Разошлись по кругу и ещё в пяти метрах дальше от первых троих тел увидели, как в позе эмбриона, с поджатыми к животу ногами, обхватив руками голову, ёрзал меж срезанных стеблей подсолнуха Шура. Подбежали, подхватили на руки и понесли к машине с опущенными бортами, куда уже медленно, шатаясь из стороны в сторону, потянулись приходящие в себя бойцы третьего расчёта. Батя уже погрузил водителя Гену с перевязанной головой и, спрыгнув на землю, принялся помогать остальным забраться в кузов.

Подбитый и прошитый осколками «Урал», на удивление, оказался на ходу, не считая пробитой внешней шины задней левой пары. Немного повозились, собирая в походное положение боковые станины, правая из которых долго сопротивлялась и не желала встать на положенное место, что и послужило главной причиной задержки расчёта в момент начавшегося обстрела. Перекос устранили кувалдой, подцепились к «раненому» тягачу, и гаубица наконец тронулась подальше от этого проклятого места. Хотя ради справедливости надо сказать, что не такое уж оно и «проклятое», коли после такого прихода ни один из артиллеристов не только не погиб, но и не получил серьёзного осколочного ранения.

– Это потому так обошлось, что «укропы» колпачки с взрывателей не откручивают. Снаряд в почве взорвался, а не на поверхности, вот волна и пошла низом, а осколки вверх. И хорошо, что в поле, а не в лесу. Там бы об деревья кости переломало. В общем, повезло пацанам… – закончил свой доклад командиру дивизиона Медведю командир батареи Лёха Фурсов.

– После госпиталя всем отдых на недельку от меня. Поработаешь пока пятью орудиями. И давай там готовь наградные списки. Буду перед комбригом ходатайствовать пять медалей «За отвагу». Заслужили…

А Саша Козырь всё же вытащил свой счастливый билет, получив благословение начальника штаба дивизиона на брак с его дочерью, безумно влюблённой в Александра и не желающей в дальнейшем испытывать душевные муки и стенания у окна, когда любимый пропадает на всяких там боевых и огневых позициях. К тому времени в батареях и ротах бригады появились должности старшин, что очень удачно совпало с выходом Козыря из госпиталя, однозначно соответствовало его хитромудрым целям и вполне укладывалось в пожелание начальника штаба дивизиона иметь в зятьях не просто солдата, а всё же таки целого прапорщика.

Глава б

Армия республик с самого начала комплектовалась на добровольной основе, и не случайно корпуса являются корпусами Народной милиции ДНР и ЛНР, подчёркивая ополченческую суть боевых подразделений, сформированных самим народом для защиты от врага. Ряды этого ополчения с самого начала пополнялись людьми разных социальных и возрастных групп, независимо от достатка, образовательного и культурного развития, объединённых общей ненавистью к нацизму, безмерной любовью к Родине и неиссякаемым патриотическим духом предыдущих поколений, живущим в каждой малой толике их крови и в каждой крупице атома их человеческой материи.

Уже полтора года шла война, но всё новые и новые люди приходили в военкоматы и продолжали писать свои рапорты на службу. Ещё не редкие волны добровольцев пополнялись приезжими из России, Абхазии, Южной Осетии, Болгарии, Сербии, Испании и даже Соединённых Штатов Америки, но набор не прекращался, о чём можно было