кастет. Дёргает удивленно бровями.

— Это зачем?

— Лекарство…

— Для кого?

— Для больных! Положи обратно.

Послушно засовывает в карманы.

— Что там по новым маршрутам у нас? Ничего не появилось? — намекаю ему на трекер.

— Увы…

Сегодня последний день месяца.

— А адресат?

— Баба Яга занимается этим вопросом.

Баба Яга у нас — полковник. Братья давно ещё окрестили.

Мы едем к зданию управления. По дороге съедаем по коробке фаст-фуда. Он ведёт, я кормлю его.

— А ты чего мне блинчик не оставила, — возмущённо.

— Неа, сама все съела.

— Э-э-э… Зольникова! А как же я? Я тоже хочу сладенькое.

Пацан…

К горлу подкатывает ком, к глазам слезы.

Мда… Совсем ты плоха стала, Зольникова. Рука-лицо просто!

— Яр?.. Ты чего?

— Ничего… — истерично смеясь над собой, шмыгаю носом и вытираю накатившие слёзы.

Это что такое, блять, за спецэффекты?! Как с этим функционируют??

— Яра?.. Хрен с ним с блинчиком!

Истерично начинаю хохотать, закрывая руками лицо.

Иван паркуется на обочине. Ошарашенно смотрит на меня.

Притягивая за грудки, целую в переносицу, губы и небритую челюсть.

— Чо происходит? Там блинчики с лизергином?

— Ооо… — рвано выдыхаю я.

Не совсем блинчики.

— Поехали-поехали! Опаздываем.

Одновременно с нами в ворота заезжает тачка Мансурова.

— О… Мизгирь… — оскаливается Иван.

Сжимаю его бедро высоко в паху. Спокойно…

Мы оба тормозим перед въездом. У него помеха справа.

— Пропусти его.

— С хуя ли?

— Пропусти, говорю.

Нажимаю на кнопку за Ивана, мерцая фарами Алишеру.

— И зачем?

— Он бесится, когда не понимает логику противника. Это выводит его из равновесия и он начинает совершать ошибки.

Возле крыльца тачка Виктора и кортеж охраны СОБРа — автобус и бойцы.

Мансуров открывает окно.

— Автобус уберите.

Бойцы стоят в агрессивных позах не шелохнувшись.

— Кто старший?

— Капитан Корнев, — надменно чеканит один из собрят.

— Я сказал, автобус подвинь, капитан, — цедит Мансуров, раскрывая корочки.

— Отряд в распоряжении полковника Зольникова, — холодно чеканит Корнев. — Убрать автобус приказа не было.

Иван ядовито угорает.

Паркует тачку на последнее свободное место у ворот.

Мы выходим.

— Здорово, бойцы! — рявкает своим.

Собровцы оживают, через прорези балаклав для губ видны скупые улыбки. Жмет у автобуса руку Корнева. Запрыгивает внутрь.

Поправив одежду, сажусь на заднее сиденье к майору Мансурову.

В тачке просто воздух трескается от его тихого бешенства.

— Добрый день товарищ майор.

— Чего назад села?

— Поза сзади позволяет контролировать партнёра.

— Выебать меня решила?

— Ответ в данном случае не политкорректен.

— Телефон! — тянет назад руку.

Хм…

Настороженно вкладываю ему в руку.

Забирает и разжимая пальцы, роняет его на асфальт.

Тварь!..

Собровцы конечно сейчас подберут, но…

— Ну, поехали, поработаем, Зольникова.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​Глава 21 — Паук

Иван

— Держите, товарищ Капитан, — отдает мне телефон Яры боец.

— Что это было, а Зольников? — чешет репу Корнев.

— Не знаю. Но мне не зашло.

Тревожно мне…

Скидываю в чат к братьям инфу. Пусть ведут его тачку. Висит не прочитано. Ну чего начинается-то?!

— А зачем вас к управлению пригнали?

— Замес Питерских с нашим полканом.

— Чего?!

— Проверка документов. Правительственный запрос. Там Полкан наш и все вообще…

Значит, братья тоже там. И телефоны следственная группа изъяла.

— Чьи-то головы по-любому полетят. Говорят, — понижает голос. — Кто-то слил засекреченные архивы, а там же чисто не бывает…

Кивает вслед тачке Мансурова.

— А этот… Полкану нашему говорит, ты, мол полкан, а я — майор, но хочешь голову сохранить, играй по моим нотам. Документы совал какие-то подписывать.

Дядька по нотам не играет, он только в шахматы.

— И что полкан сказал?

— Иди, говорит, нахуй, майор. До генерала сначала дорасти, потом мне приказывать будешь. Бумажками подотрись…

— Ну, правильно…

Реально мизгирь! Паук… Плетет паутину свою липкую, всех оплетает. Хер знает, какая сеть у этой мрази. Он так скоро не то, что страной, миром править будет!

— Пацаны говорят, на обыск помчал к полковнику домой.

Там же Эва с детьми! Перепугают.

Устало провожу рукой по лицу. И мне становится ещё страшнее.

Надо было ебнуть этого Мансурова втёмную!

Дозваниваюсь Эве.

— Срочно детей в охапку, поезжай к Варваре, забирай ее с пацанами и — к бабушке в деревню.

— А что случилось, Вань?

— Эва… “Срочно” — это десять минут у тебя!

— С Витей что-то?!

— Витя разберётся! Детей увезите.

Скидываю вызов.

— Полкан наш успел запрос отправить туда, — стреляет глазами в небо.

— Богу что ли? — скептически фыркаю я. — Больше то ему никто не поможет.

Генерал наш последние деньки перед отставкой чалится, все уйти не может, не отпускают. Рисковать не будет. Лучше чужую голову отдаст. Не в первый раз дядьку кидает.

— Короче, если царь-батюшка сейчас дознание и обыски не отменит, то слетит наша офицерская верхушка, как нехуй делать. А он на правительственном форуме. Где-то на Алтае. Специально питерские момент подобрали…

— Ты откуда всё это знаешь?

— Я с утра в сопровождении был, когда полкану нашему докладывали. Ну и при конфликте присутствовал.

Ненавижу беспомощность! Но как повлиять на происходящее не понимаю.

Сижу в автобусе, слепо смотрю вперёд.

А кто слил Мансурову архивы, мы знаем. Тот самый абонент, которого Умка накопала — Лазарев. У него же доступ…

— Ты чего сидишь, братишка? Ваших тоже в ружье сейчас погонят. Дуй на базу.

— А у меня медосмотр…

— До обеда.

— А я ещё не обедал.

— Ой, сдуют тебе звёзды, Зольников. Прикрывать то некому будет теперь…

— Звёзды?

Какие нахер звёзды?! Когда головы летят…

Яра

Обыск у Виктора с Эвой. Три спеца в перчатках дотошно перерывают квартиру. К каждому из них приставлен понятой.

Это формальность. Понятые всегда подписывают не читая описи. Им страшно не угодить нам. И попасть в какие-то черные списки.

Они ничего не найдут. Виктор недавно переехал в квартиру побольше и она стерильна. Я заношу в протокол всё, что Алишер приказывает мне заносить.

Мы в детской оказываемся одни. Надев перчатки, он пальцами выдергивает брезгливо детские вещи из шкафа на пол.

Меня дёргает от каждой вещички.

Подцепляет балетную пачку Софийки. Держит перед лицом.

— София занимается балетом?

— Бриллиантовое колье, — отдают ему пакет.

И ещё один.

— Флешка…

Я знаю эту флешку.

— Проверь что там.

Разглядывает колье.

— Я вам так скажу. Это записи детей.

— Включи…

Я близка к аффекту, блять!

Но послушно включаю.

На экране его бука у станка танцует Софийка. Очень старается. Тянет ножку…

— Умница какая, — прищуривается он.

— Все девять гигов смотреть будете?

— Скачай мне её.

Что-то есть такое в его тоне, что я вдруг бесповоротно решаю, что он уже пожил своё. Достаточно.

— Товарищ Майор, а можно вопрос?

— Давай…

— А чего Вам дались эти Зольниковы?

— Во-о-от… Теперь уже разумные формулировки пошли. Ты уже