В общем, не очень ее жаловали. Она считала, что это отзависти, мол, сидят здесь такие-сякие, без всякого толку, а вот она пришла исразу горы свернет… Горы как стояли, так и по сию пору стоят, а она, должнобыть от досады, принялась закладывать. Правда, обещала сенсацию века. Закончилосьвсе это весьма банально: прогулы, скандалы и увольнение. Вот такая невеселаяистория.

— Невеселая, — согласилась я. — Мне бы в вашархив заглянуть, почитать эти самые статьи.

— Ради бога, — кивнула Люба. — Пойдем.Кстати, я ведь устроилась на место этой Никольской. Уволили ее год назад, ноуже при мне она несколько раз приходила сюда, приносила какие-то материалы.Ужасно неприятная женщина, такое впечатление, что она не в себе, рассказываласовершенно нелепые истории, к примеру, что за ней следят.

— Следят? — переспросила я, сбиваясь с шага.

— Да. Бред алкоголички. — Люба уверенно шла покоридору, и мне пришлось догонять ее чуть ли не бегом.

— А кто, по ее мнению, следил за ней?

— Господи, Алка, о чем ты говоришь? Да она начеловека-то не была похожа. — Люба дождалась, когда я подойду вплотную, изашептала на ухо:

— Говорили, что она пьет, но боюсь, там было кое-чтопохуже. Как-то я ее встретила, жара страшная, а она в кофте с длиннымирукавами, рядом с ней парень, в свитере, по виду совершенно ненормальный. Онавдруг бросилась от него, он схватил ее за шиворот, она вывернулась, кофтаосталась у парня, а я увидела ее руки: у нее вместо вен сплошной синяк.

— Ты хочешь сказать, что она была наркоманкой?

— Я не присутствовала при том, как она кололась, еслиты об этом, — нахмурилась Люба. — Но если б ты имела счастье видетьто, что видела я… в общем, если это не наркота, тогда я папа римский. Должнатебя разочаровать, сенсации ты в ее статьях не обнаружишь. Журналист онапосредственный, старая дева, которая считает, что мир настроен против нее. Воти весь секрет.

Через некоторое время я смогла убедиться в правоте ее слов:в статьях не было ничего сенсационного Первая даже не была статьей, скореезаметкой. Общие рассуждения о доверчивости граждан и о мошенниках всех рангов,сетования, что русская православная церковь никак не препятствует тому, чтовсякие сомнительные общества, секты и тому подобное растут как грибы. Черезнеделю появилась еще одна статья, в ней к прежним сетованиям добавилосьописание собрания “любителей”, описание язвительное и даже злое. С чувствомразочарования я прочитала последнюю строчку и задумалась.

— Ну что? — заглянув через минуту в комнату,спросила Люба.

— Ничего, — пожала я плечами.

— Вот-вот. Я тебя предупреждала.

— Можно узнать адрес этой Натальи? — все-такипоинтересовалась я.

— Господи, да зачем тебе?

— Я хочу с ней поговорить. Видишь ли, у меня, послетого как я наведалась в это “общество”, тоже возникло чувство, что за мнойследят.

— Шутишь? — Теперь Люба выглядела встревоженной.

— Нет, к сожалению. Адрес раздобудешь?

— Конечно.

Ольга все еще стояла возле окна, поджидая меня.

— Не знаю, как вчера, — сказала онанасмешливо, — а сегодня за нами никто не следит. Конечно, я не Штирлиц, однаковсе глаза проглядела и хоть бы что подозрительное.

— Идем, — позвала я, — надо прокатиться поодному адресу.

По дороге я рассказала Ольге все, что узнала о Никольской отЛюбы, и передала содержание статей.

— Ну и что? — выслушав меня, спросила Ольга. —Тебе не кажется, что мы тратим время впустую? Если Акимова зарезала мужа, ментыв конце концов докопаются. А при чем здесь эта церковь?

— Общество, — поправила я.

— Хорошо. Общество. При чем, скажи на милость?

— Не знаю, — честно ответила я. — Вчера я здоровоиспугалась, потому что решила, что за мной следят, а я не люблю пугаться.

— И по этой причине мы носимся по городу, вместо тогочтобы превратить твою квартиру в нормальное человеческое жилище.

— Ты сама вызвалась, — напомнила я.

— Так я и не спорю. В твоей квартире обнаружили труп.Ты говоришь, что за тобой следят. Естественно, я почувствовала беспокойство.

— Улица Гагарина — это где-то рядом с цирком? —спросила я.

— Сразу за площадью. Смею напомнить, беседовать снаркоманами то еще занятие и стоит больших нервов. Может, плюнем и поедем окнамыть?

— Будешь ворчать, высажу на первой остановке.

Улицу Гагарина мы нашли без труда, дом номер пять былдвухэтажным, из красного кирпича с симпатичным двориком. Мы вошли вединственный подъезд и оказались в полной темноте.

— Восьмая квартира наверху, — сказала Ольга, и мычуть ли не ощупью поднялись на второй этаж. Здесь падал свет от окна. Мыпозвонили в дверь с цифрой “восемь”.

Нам открыла женщина лет сорока пяти, высокая, стройная, скороткой стрижкой и внимательным взглядом, одетая в элегантный костюм молочногоцвета. Ее облик настолько не вязался с рассказами о наркоманке, что в первоемгновение я растерялась.

— Вам кого? — спросила женщина.

— Извините, — промямлила я, — мы ищем НатальюНикольскую.

— Зачем вам Наталья? — проявила интерес женщина,кроме интереса, в ее голосе слышалось что-то похожее на испуг.

— В двух словах не объяснишь, — пожала яплечами. — Так где ее можно найти?

— Наташа умерла. Восемь месяцев назад.

— Извините, — только и смогла сказать я, но тутвлезла Ольга.

— А вы кто будете Никольской, родственница?

— Сестра.

— Отлично. — Чего такого отличного нашла Ольга, яне знала, но порадовалась, что она взяла инициативу в свои руки. — Вот этадевушка из газеты, — кивнула она на меня. — А я из прокуратуры. Вы непугайтесь, у нас пара вопросов, надолго мы вас не задержим.

Женщина покорно распахнула дверь, и мы вошли в крохотнуюприхожую.

— Проходите, — заволновалась она. — Вот сюда,у меня только одна комната.