Лампочка уже давно перестала мигать и теперь вызывающегорела, а до ближайшей бензозаправки — четыре троллейбусных остановки. Глупоболтаться по городу, когда бензин на нуле, тут уж никто спорить не станет, а ятем более. Такое бывало нередко, и каждый раз мне везло, я успевала дотянуть дозаправки. Надеялась и сейчас, что и в этот раз мне повезет, но на всякий случайсвернула с проспекта, чтобы сократить путь. Я оказалась на крохотной улочке счастными домами еще дореволюционной застройки, опять свернула, увидела зданиеГлавпочтамта, огромное, с мощными колоннами, выкрашенными в нелепыйярко-розовый цвет, и тут везение неожиданно кончилось, машина дернулась изамерла.

— Приехали, — сказала я громко и даже с обидой, хотяобижаться было не на кого. Я вышла и заглянула в багажник, в надежде обнаружитьканистру, хотя знала, что взяться ей там неоткуда. Последний раз я видела ее надаче, возле погреба, где скорее всего она до сих пор и валяется, если ее несвистнули, конечно.

Полминуты я пялилась в открытый багажник, затем с досадойзахлопнула его и огляделась. Ни души. Движение здесь оживленным не назовешь, асейчас, когда настигло невезение, можно быть уверенной: ни одной машины вообщене появится. Я машинально взглянула на часы: 18.40. Поднялся ветер, вроде бынакрапывал дождь, я поежилась, подняв воротник плаща, и вернулась в машину,оставив дверь “шестерки” приоткрытой, вдруг все-таки кого-то угораздит свернутьв этот переулок… Словно в ответ на мои мольбы послышался характерный звук, и явыпорхнула из кабины, размахивая руками, но тут же приуныла: очам моим предстал“КамАЗ”. Проехал вперед и остановился возле соседнего дома с огромным забором,из-за которого послышался лай по меньшей мере двух собак. Перекрикивая их, могучийдядька, спрыгнув на землю из кабины “КамАЗа”, спросил:

— Чего случилось-то?

— Бензин кончился, — ответила я виновато.

— А канистра есть?

— Нет.

— Тогда плохи твои дела. Здесь заправка недалеко, моглабы дойти.

— Про заправку я знаю, — вздохнула я, приближаяськ нему. — А у вас канистры не будет?

— Канистра есть, но занята. Может, поедет кто, —сказал он без особой уверенности и, пожав плечами, скрылся за калиткой, а явернулась к своей “шестерке”. День с утра выдался хлопотный и, говоря по чести,не предвещал ничего хорошего, но такой пакости я все-таки не ожидала. Ко всемупрочему неплохо было бы посетить туалет. Я огляделась и такового не обнаружила,что было совершенно неудивительно.

— Да, — вздохнула я, перегнулась назад, с трудомдотянувшись до красной папки, лежавшей на заднем сиденье, раскрыла ее ипринялась читать текст, торопливо перелистывая страницы. — Полноедерьмо, — сказала я через пять минут и отшвырнула папку, хотя ближе кобеду все написанное мною представлялось мне не только сносным, но даже чуть лине гениальным. То есть такая мысль мелькнула на миг, но из скромности япосоветовала себе не увлекаться, как выяснилось, совершенно справедливо.Гениальностью даже не пахло. Двадцать страниц полного бреда. — Яникудышный журналист, — отчаянно заявила я, глядя на себя в зеркало, нотут же, забыв про самокритику, выпорхнула из кабины, потому что в переулкепоказались “Жигули” песочного цвета. Они остановились, а я, подойдя вплотную,увидела мужчину лет сорока пяти в кожаной кепке.

— Бензин кончился? — спросил он, глядя на меня безвсякого одобрения. Я кивнула, чувствуя себя беглым каторжником, а мужчинаулыбнулся:

— Внимательнее надо быть.

— Да я надеялась… — начала я. Мужчина вышел из кабины инаправился к своему багажнику, я подхалимски трусила рядом.

Тут выяснилось, что канистры в его багажнике тоже нет, вродебы это его удивило и повергло в размышления, он поскреб затылок, отводя от менявзор ясных глаз, а я с тоской подумала, что вечер явно не задался и мне здоровоповезет, если я когда-нибудь выберусь из этого переулка. Мужчина, с минутуглядя в пустоту, вздохнул и достал трос.

— Так и быть, дотащу тебя до заправки.

— Спасибо, — задыхаясь от счастья, сказала я июркнула в кабину, но особо на везение все же не рассчитывала: что, если трослопнет или его машина не заведется?

Страхи мои оказались напрасными, через несколько минут мыуже въезжали на территорию заправки, песочные “Жигули” подтянули меня кколонке, а я со всех ног кинулась благодарить мужчину.

— Спасибо огромное, я боялась, что мне в этом переулкеночевать придется. — Я извлекла из кармана плаща деньги и протянула ему.

— Не надо, — отмахнулся мужчина. — Людидолжны помогать друг другу…

— Конечно. Только…

— Не надо, — повторил он, убирая трос, затем,кивнув на мою “шестерку”, спросил:

— Год назад машину купили?

— Да. С рук. Ей пять лет, но она меня еще не подводила,если не считать бензин.

— “Жигули” машина хорошая… Моей вообще десять лет, и нежалуюсь. Подлатаешь малость, и опять бегает… Мы машины в один день оформляли, ятеперь вас вспомнил, вы еще с парнем были, высокий такой…

— Точно, — обрадовалась я.

— А я по номерам догадался, что в один день оформляли,а потом уж точно вспомнил — вы.

Я перевела взгляд на номер его машины и удовлетвореннокивнула. Мужчина был прав: у меня “Жигули” с номерами 126, а у него 127. Толькоя собралась сказать что-то приличествующее случаю, как услышала автомобильныйсигнал. Увлекшись беседой, мы забыли, что на бензозаправку люди едут забензином. Я бросилась к окошку платить, а когда вернулась, мой спаситель ужеуехал.

— Мир не без добрых людей, — заметила я, чувствуя,как настроение у меня поднимается, а окружающая действительность приобретаетрозоватую окраску.

Выехав с заправки, я вновь взглянула на часы, бензин у менятеперь есть, и не худо бы заехать на квартиру. Сделать это я собираласьсегодня, но позднее, а теперь, если уж оказалась в этом районе…