квартиру, найти оставленную наличку Стэнли, рассчитаться с Харли за все сегодняшние траты, чтоб не выглядеть полным кретином, после купить презервативы и всю ночь трахать эту сексуальную и горячую блондиночку. Она явно уже давно не девственница, так что нас точно ждала жаркая ночка. Да и Харли отчетливо дала понять, что не против, если я окажусь у нее между ног.

Однако, стоит нам войти в квартиру, как нас встречает яркий свет в коридоре и мой тренер с недовольным лицом.

— Не думал, что я застану тебя здесь, — обращаюсь я к Стэнли довольно холодно.

— Надо поговорить, — произносит он и смотрит на Харлин. — Наедине.

— Я так понимаю, на этом празднике жизни я лишняя? — Девушка поднимает ладони. — Если хотите, могу даже выйти?

— Было бы весьма кстати, — басит Стэнли, отчего мне хочется надрать ему задницу.

— Ок, — говорит Харлин и касается моего плеча, похлопывая, — удачи.

Тренер с ястребиным взглядом наблюдает за девушкой. И стоит ей выйти и закрыть за собой дверь, как Стэнли произносит:

— Я рад, что это скоро закончится.

Я в недоумении смотрю на тренера.

— Стаффорд Брайн действительно лучший футбольной адвокат. Он вытащил твою задницу из дерьма. Завтра возвращаемся в штаты.

Внутри меня будто что-то обрывается. Еще вчера, до знакомства с Харлин, я возненавидел Канаду, желал поскорее убраться отсюда, но с появлением девчонки на пороге этой квартиры, я возрадовался своему временному заключению.

— Почему завтра? — спрашиваю я на слегка повышенном тоне.

— Потому что канадская сторона выдвинула свои условия, и одно из них, чтоб твоей задницы здесь не было в ближайшие пять лет, начиная с завтрашнего числа.

— А какое второе условие? — Напрягаюсь я.

Молчание тренера не вселяет в меня надежды хорошего расклада этой ситуации. То, что мне впаяют штраф в размере баснословной суммы — я даже не удивлюсь. С этим все ясно, но что еще? Этот мудила, Брэдли Риз возжелал получать всю оставшуюся жизнь компенсацию от меня за нанесенный ущерб его физиономии?

— Стаффорд Брайн добился твоей свободы, используя слова Гейл, что Брэдли заставил ее, хоть и не принуждал грубой силой, а больше психологически. И судья снял обвинения за преднамеренное причинение вреда здоровью, но сам факт избиения остался, учитывая, что оно было не так и необходимо, поскольку Брэдли все же не изнасиловал твою сестру.

— Он запихал свой поганый член ей в глотку? Или в Канаде это называется не насилием над женщиной? Тогда я хочу уже сейчас покинуть эту гребаную страну! — рычу я.

Не знаю, чего хочу сделать первым: защитить сестру, еще раз набить морду этому гребаному мудиле Бредли Ризу или встряхнуть Стэнли, чтоб он наконец-то выдал всю информацию, а не переводил разговор в то русло, которое я не смогу оставить без внимания. Гейл моя сестра, и она в приоритете, а не какой-то там штраф в десять нулей.

— Уже не важно кто и что сделал, Ченнинг.

— И какое же второе условие? — повторяю я свой вопрос.

Стэнли отводит взгляд в сторону, не желая смотреть мне в глаза.

— Какое второе условие? — цежу я слова сквозь зубы.

— Их три, — произносит тренер. — Компенсация в пользу Брэдли Риза в размере пять миллионов долларов.

— Не жирно ли для этого мудака?

— Это не такие и большие деньги по сравнению с другими возможными последствиями.

— Второе: убраться из сраной Канады, — произношу я, игнорируя слова тренера. — Какое третье?

— Тебя на год отстранили от большой игры, — наконец-то выдает Стэнли, и вся моя жизнь рушится в одночасье.

— Что? Что значит отстранили? — Внутри все будто взрывается. Все тело холодеет от слов тренера, а на лбу выступает испарина. Я сжимаю кулаки. — Почему? Они не могут!

— Они могут, — шипит тренер.

— Штаты на такое не пойдут, — говорю я с уверенностью, надеясь, что все происходящее — это бред. Я играю за страну. Я, блять, чертов капитан и квотербек «рейнджеров»!

— К сожалению, они уже пошли, — вздыхает мужчина. — Это одно из условий. Если бы они не согласились на них, на тебя бы завели уголовное дело и дали срок, пусть и условно. Тебе разве надо пополнить свою автобиографию уголовным делом?

— Я всего лишь избил хуесоса, который едва не изнасиловал мою сестру! — почти кричу я.

— Шесть выбитых зубов, Райнер! Сломанный нос и челюсть, гематомы. В ближайший месяц он точно будет есть из трубочки. Говори спасибо, что канадская сторона пошла на мировую, и агента, и Риза удовлетворило решение суда, — злится тренер.

— Еще бы этот хуесос не рад! Гребаный ублюдок! — Я со всей силы ударяю кулаком в стену, вновь разбивая костяшки в кровь. Алые струйки стекают вниз по коже, капая на пол.

— Успокойся, Ченнинг.

— Успокоиться! — Я стискиваю зубы. — Успокоиться? Посрать на деньги, посрать на Канаду, но от меня отобрали мою жизнь!

— Никто ничего не отбирал. Всего лишь год, Ченнинг. Сраный год! Он пролетит быстро.

— И что дальше? — огрызаюсь я. — Считаешь, команда будет ждать меня год? Я с детства стремился к этому. С детства, мать твою! И добился этого, потому что был достоин! — Я начинаю метаться по коридору, словно тигр.

— Если ты достоин был тогда и сейчас, то и через год будешь!

— А если нет? Что, если нет?

— Значит, будешь играть в другой команде, не за Калифорнию. По-твоему, в Америке мало штатов, Ченнинг?

— Может, и много, но «рейнджеры» — одни, — огрызаюсь я, идя в сторону кухни. Включаю холодную воду и запускаю руку под ледяную струю.

— Разве команду ведет к победе не капитан? — пытается успокоить меня тренер, только все тщетно.

— Считаешь, дело только в одном капитане? — Я выключаю воду и оборачиваюсь на Стэнли. — К победе ведет сплоченность команды, ее моральный дух, продуманная тактика и умение играть. Если команда изначально была слабой, то никакой капитан не вытянет ее. Иначе б Титаник не лежал на дне Атлантики, — злюсь я. — И не забывай, ты не только мой личный тренер, ты тренер «Калифорнийских рейнджеров». Пятьдесят процентов нашей победы приносишь ты и твои стратегии.

— Ченнинг, — вздыхает Стэнли. — Все не вечно. Я хочу тренировать лучших, я хочу, чтоб ты играл в «рейнджерах», но больше всего хочу, чтоб ты не испоганил свою жизнь.

— Уже поздно, — махаю я рукой, — как видишь…

— Не поздно. Обвинения с тебя снимут, как только ты покинешь канадскую границу. После всего год, и, возможно, ты даже сыграешь этот супербоул, если подключить к этому адвоката.

— Ключевое слово — «возможно». И что я, по-твоему, буду делать этот сраный год? — Мне снова хочется ударить по стене, да только понимаю: легче мне не станет.