обстановку приютившего флаер ангара Вадиму не дали. Хосимото очень торопился. Краснов лишь отметил наличие еще двух аналогичных машин, это позволяло сделать самые общие прикидки относительно численности обслуживающего данный объект персонала.

Японец препроводил их в уже знакомую Глен душевую.

– Приведите себя в порядок и переоденьтесь, – надменно произнес он. – Дальше по коридору – фиолетовая дверь, буду ждать вас там через пятнадцать минут. Не успеете – и вам уже никто не поможет!

Сказав это с мрачной решимостью самурая, готовящегося сделать харакири, господин Хосимото гордо удалился.

Вадим коротко ругнулся и, отвернувшись к стене, начал разоблачаться. Глен последовала его примеру. Побросав грязную одежду как попало, они запрыгнули в душевые кабинки. О! Блаженство! Казалось, старик ограничил их время только для того, чтобы обломать кайф. Но проверять справедливость его слов желания не было, поэтому пришлось крутиться волчком. Вадим даже успел сжевать пару яблок, из тех что не доела Глен, – водой она напоила его еще во флаере, – а также рассовать по карманам нового комбинезона все, что могло им понадобиться в дальнейшем, главное, конечно, нож, магнитометр и цилиндрик миникомпа.

В общем, спустя двенадцать с половиной минут они, нервно поправляя не подогнанную одежду, постучались в фиолетовую дверь.

Ответа не последовало.

Немного подождали, переминаясь с ноги на ногу.

Вадим стукнул сильнее, прислушался. Ничего!

– Ну и где этот гнусный старикашка? – поинтересовался он.

– К вашим услугам! – Хосимото материализовался прямо за их спинами. Екнула вставшая на свое место противоположная светло-коричневая дверь. – Я же дал вам пятнадцать минут…

– Мы торопимся, – сдерживая раздражение, пояснил Вадим.

Повинуясь неуловимой команде, фиолетовая дверь освободила проход.

– Прошу вас, – предложил войти Хосимото. – Будьте как дома!

Лучше бы он этого не говорил! Вадим уже открыл было рот, но Глен одарила его таким красноречивым взглядом, что он нашел в себе силы промолчать и на этот раз.

Помещение, в котором они оказались, судя по всему служило комнатой отдыха. Два больших дивана, шикарные кресла, мягкий свет, в центре установка стереовизора и влажный, прохладный воздух.

Вадима невольно потянуло в сон.

– Послушайте меня внимательно, – сказал Хосимото, заняв одно из кресел. Вадим и Глен притулились на диване. Они оба не сомневались, что услышат сейчас нечто крайне важное, но, тем не менее, следующие слова японца наполнили их сознание жутким, ускользающим смыслом.

– Планета, которую вы называете Теллурой, обречена, – меланхолично выдал Хосимото. – Примерно через десять суток она превратится в чистую энергию, то же самое произойдет и с двумя ее близкими копиями. Вы умудрились побывать на обоих…

– Вы шутите? – промямлила Глен.

– Нет, – энергично заявил японец. – Мне уже не до шуток. Каждый раз, проходя через это, я опасаюсь, что случится прокол и все пойдет прахом…

– Какой еще прокол? – пытаясь сосредоточиться, спросил Вадим.

– Информационный…

– На кого вы работаете? – прищурился Вадим.

– На человечество…

– Стоп! – Глен подняла согнутые в локтях руки, будто собралась-таки сдаться властям. – О чем вы говорите? На Теллуре живут тысячи колонистов. Они просто не успеют покинуть планету!

– Да, – легко согласился Хосимото, – они исчезнут…

– Исчезнут? – уронила запястья Глен.

– В этом нет злого умысла, поверьте мне, – примирительно сказал Хосимото. – Никто не предполагал, что земляне умудрятся найти одну из планет информационной ячейки, да к тому же заселить ее. Ячейка эта была создана искусственно и предназначалась совсем для другого…

– Как искусственно? – изумилась Глен.

– Господин Хосимото! – повысил голос Вадим. – Вы не могли бы объясняться более понятными для нас категориями?

– Не мог бы! – отрезал японец.

– А если мы очень попросим? – Вадим угрожающе подался вперед.

– Хочу предупредить, – спохватился старик, – это помещение вы сможете покинуть только после меня…

– Боитесь? – мрачно усмехнулся Вадим.

– Страх есть ложное суждение о будущем лишении, – спокойно пояснил Хосимото. – В силу определенных обстоятельств я свободен от большинства ложных суждений, а потому избавлен от множества страхов, свойственных обычному человеку.

– Так вы не человек?.. – осторожно спросила Глен.

– Древние философы назвали бы меня мудрецом…

– Скромненько… – крякнул Вадим.

– Мудрец не тот, кто много знает, – назидательно пояснил Хосимото, – а тот, кто живет в согласии с природой, подчиняется ее законам, и как следствие, не зависит от случайностей.

– Это невозможно, – тоскливо произнесла Глен.

– Вы ошибаетесь, но это не важно. Важно другое – я последний, кто может вам помочь, больше на Станции никого нет, да и мое время ограничено…

– Остальные бесстрашные герои уже сбежали? – презрительно бросил Вадим.

– В какой-то мере… – японец вздохнул. – Одного уничтожила она. – Он кивнул в сторону Глен. – Другого, как я понимаю, прикончил ты…

– Да он сам лопнул, – окрысился Вадим. – И еще любопытный момент! Я ведь ее похоронил! – Он ткнул пальцем в Глен. – Как прикажете это понимать?

Глен удивленно подняла брови.

– А ты и себя похоронил, – небрежно сообщил Хосимото. – Не помнишь?

Только тут до Вадима дошло, что возня с инъектором ему не померещилась, и он, скорее всего, перед тем как оказаться здесь, тоже умер, там, на другой близняшке Теллуры. Пораженный этой мыслью он подавленно умолк.

– Эй! – вмешалась Глен. – Я что-то пропустила?

– Ничего особенного, – махнул рукой Хосимото. – Это вы потом обсудите. Скажу лишь, что для создания новой проекции материального объекта в замкнутой системе взаимодействий необходимо уничтожить его старые энергетические связи… Остальное дело техники. И вот еще что, не держите зла на моих ребят, они хотели как лучше…

– М-да… – раздраженно хмыкнула Глен.

– Молодежь, – опять вздохнул японец, – все бы им хулиганить…

Вадим вдруг четко осознал, что до сути происходящего им сейчас ну никак не докопаться, а потому надо позаботиться хотя бы о своей шкуре.

– Как нам спастись? – спросил он в лоб.

– Я расскажу вам, как вернуться на Теллуру, а дальше решайте сами…

– Хорошо, мы разберемся, – скороговоркой поторопил его Вадим.

Однако теперь японец говорил неспешно и обстоятельно. Он объяснил им, как с помощью флаера добраться до осевого концентратора, то бишь до гайки. Оказывается, через семь дней пройдет очередной, предпоследний импульс пространственно-временной коррекции. Если в этот момент они будут находиться внутри концентратора, то направленный сдвиг переместит их в гайку, расположенную в следующей ячейке цепи, то есть на Теллуру. И у них останется почти трое суток, для того чтобы убраться с этой обреченной планеты. Сейчас он уйдет, и больше они его никогда не увидят. Ресурсы, необходимые для их жизнеобеспечения, останутся в свободном доступе, остальные помещения Станции уже заблокированы.

Хосимото поднялся и коротко кивнул, давая понять, что разговор окончен.

Вадим и Глен тоже вскочили.

– Подождите! – взмолилась девушка. – Вы отправляетесь на Землю? Отчего бы вам не захватить нас с собой? Дело в том, что на Теллуре у нас обязательно возникнут некоторые проблемы, и за трое суток мы их не решим, да и вообще вряд ли сможем покинуть планету. Какой смысл было возиться с нашими задницами? Чтобы потом отправить на верную смерть?! Мы обещаем молчать обо всем, что узнали! Тем более – все равно ничего не поняли!

Старик отрицательно качнул головой.

– В конце концов, мы вам заплатим! – не сдавалась Глен. – Много заплатим!

– Вы действительно ничего не поняли, – вздохнул Хосимото. – Я не собираюсь на Землю или еще куда бы то ни было, я собираюсь умереть здесь. И хочу, в отличие от других, сделать это в спокойной обстановке, размышляя об истинной добродетели, а не как некоторые… Поэтому если вы не желаете увидеть мои внутренности, то дайте мне уйти без применения к вам физического насилия…

– Так вы тоже… – Вадим замешкался не найдя подходящего нейтрального слова.

– Да! Я тоже лопну, как вы изволили заметить! И очень скоро…

– Ерунда какая-то! – всплеснула руками Глен. – Ну, хоть объясните почему?

– Вы сами все поймете, если сможете вернуться на Землю…

– А если не сможем? – парировал Вадим.

– То оно вам и незачем…

– Но я не желаю… – начала возмущаться Глен.

– Желание