До этого момента я даже не задумывалась, какой у МАИ ректор. А сейчас очень даже задумалась…

А почему нет? Он привлекателен, я чертовски привлекательна, и мне любой ценой нужно выйти замуж за какого-нибудь ректора.

И вот он, прямо передо мной, настойчиво рассматривает меня синим взглядом, от которого по коже вовсю бегают жирненькие мурашки.

– Так вы наш новый преподаватель динамики? – наконец протянул красавчик и поднялся из-за стола. – Я был очень удивлен, увидев вас.

– Ваше имя? – поинтересовался, остановившись напротив и откровенно пробегаясь глазами от носков моих туфелек до уложенных в строгую дульку волос.

– Магистр Елизавета Дворцова. – отчеканила, глядя ему в глаза. – Преподаватель экстра-категории.

Про категории я тоже прочитала в академическом справочнике.

– И сколько же вам лет, магистр экстра-категории Елизавета Дворцова? И откуда у вас такое странное имя?

Так, вот мы и пришли к скользкому месту в моей вымышленной биографии.

Красавец, в этот момент начал обходить меня по кругу и разглядывать как ребенок новогоднюю елку. А я, стараясь сохранять спокойствие, и не сказав ни одного слова неправды, объяснила:

– Я очень рано начала работать, и к сегодняшнему дню у меня большой преподавательский стаж. А о возрасте у женщин спрашивать неприлично, господин ректор. Мои документы у вашего секретаря – я участник программы обмена.

Очень надеюсь, у них нет магических систем баз данных, по которым он захочет пробить информацию по несуществующему магистру Дворцовой.

Между тем, ректор закончил обходить меня и проследовал к своему столу. Сел на край столешницы и задумчиво уставился на мое лицо:

– Мы ждали преподавателя – мужчину, магистр Елизавета. Боюсь, я вынужден вам отказать – вы не сможете работать с нашими адептами.

Упс…

Нет, не так – упс-упс-упс! Вот такого подвоха я точно не ожидала.

– По какой причине, господин ректор? – процедила сквозь зубы.

Нет, красавчик, этот номер у тебя легко не пройдет – я за свою должность буду драться. И фиг ты меня из моего МАИ выпнешь!

– Дело в том, прекрасная дама, что вы слишком молоды и хороши собой. А боевой факультет, на котором вам предстоит работать – это несколько сотен здоровых и горячих мужчин. Понимаете? – ректор наклонил голову, изучая мое лицо.

– Нет, не понимаю, господин ректор. Потрудитесь объяснить. – моим голосом в этот момент можно было воду замораживать. А выражение лица ректора точь-в-точь, как морда кота, объевшегося сметаны, злило так, что даже замуж за него расхотелось.

– Понимаете, Елизавета… У вас будут проблемы в общении с адептами. Они могут вам сказать что-то не очень приятное. Или совершить что-то неуважительно. Или посмотреть не так… Надеюсь, вы сами понимаете, о чем я? – и уставился на меня выжидающе.

– Вы хотите сказать, что в вашей академии такая отвратительная дисциплина, что любой адепт может оскорбить преподавателя и ему за это ничего не будет?  – я пыталась быть вежливой. Честно, пыталась.

И понимала, что конкретно нарываюсь, но остановить захлестывающую меня ярость уже не могла.

– Могу вас успокоить, господин Грранис, любой, проявивший неуважение ко мне, очень об этом пожалеет. И если за меня не заступится администрация академии, то я сама разберусь с обидчиками.

Я стиснула зубы и прищурилась, ожидая ответа. Ректор еще посверлил меня глазами, и не сказав ни слова направился к выходу из кабинета.

Ну все, сейчас он распахнёт дверь и велит мне проваливать на все четыре стороны.

Ярость схлынула, и в душе вдруг стало пусто и холодно – неужели все было зря, и одной неконтролируемой вспышкой злости я все испортила?

Ректор вышел в приемную, оставив меня в одиночестве костерить саму себя за несдержанность. Через минуту дверь вновь распахнулась, и мужчина неспешно направился обратно к столу.

Взял лежащее на нем перо и поставил подпись на принесенном с собой документе. Повернулся, и довольно улыбаясь, протянул бумагу мне:

– Вы приняты, магистр Елизавета Дворцова. Уверен, на ваших лекциях адепты будут смирными, как кролики. Поздравляю, и добро пожаловать в академию.

И пока я хлопала глазами и разглядывала приказ о приеме меня на должность преподавателя, ректор наклонился к моему уху, и почти касаясь губами кожи, прошептал:

– Вы ведь обещаете мне рассказать, откуда у вас такое странное имя, Елизавета Дворцова?

Глава 16. Никогда не кладите в утренний кофе соль вчерашних воспоминаний

Солнце било в широкое окно, золотя светлый пол и легкую, по земным меркам весьма дорогую деревянную мебель моей комнаты.

Я валялась на кровати, жмурилась от щекочущего лицо нахального лучика и предавалась блаженному ничегонеделанию.

В земной жизни такая роскошь была мне практически недоступна – там была учеба, работа, снова учеба и опять работа. А в промежутках: сделать уборку, проверить контрольные студиозов, постирать, погладить, проверить курсовики и купить продукты.

Звтем приготовить из них еду и проследить, чтобы поела Васька, которая вся в высоких материях и без моего контроля питается одной пиццей.

А едва успела переделать все дела и завалиться спать, как уже пора вставать и вперед, по кругу – работа, учеба, уборка.

Бр-рр. И это у меня еще ни мужа, ни детей нет.

Представив себя в халате и стоптанных на бытовом фронте тапках, с парочкой карапузов и мужем-лежебокой в комплекте, я содрогнулась и спросила у развалившейся на моей подушке Тучки:

– Вот ты как относишься к мужьям, детям и кастрюлям с борщом?

Получив в ответ презрительный игнор, я мстительно почесала собачонку за ухом, и быстро отдернула руку, пока не схлопотала зубами по пальцам.

Несмотря на некоторое потепление в наших отношениях, наглая собака так и не давала мне себя потискать, как положено всем порядочным домашним животным ее вида.

При этом, зайдя вчера к Огуреллу узнать насчет прачечной, я в полном шоке узрела, как эта мелкая прохиндейка с довольным видом сидит на огромных коленях огра, подставляя бока под его толстые пальцы. А милаха Огурелл наглаживает её и нежно воркует.

Конечно, я сознавала, что собака имеет право любить одних, и недолюбливать других. Но все равно мне было и непонятно, и даже обидно, что в Тучкиной шкале ценностей я стояла где-то позади коврика возле двери, об который она сегодня утром вытирала лапы.

Ну и ладно, зато в остальных делах почти порядок – меня приняли на работу в МАИ, значит половина желания исполнена.

Плюс совсем рядом имеется молодой и очень красивый ректор, который вчера совсем непрозрачно намекнул о своем ко мне интересе.

– Поняла, Тучка? У него ко мне интерес! – сообщила я собаке, так как