Зверь, который действовал, руководствуясь низменными инстинктами. Потому что у него нет выбора.

Парень, который собирался сорваться, если… — Убирайся из моей головы!

— И тебе доброе утро, солнышко. — На этот раз она заговорила с ним вслух.

— Что, черт возьми, ты со мной сделала?

Горячность, которую ему было трудно поддерживать, учитывая, что он, казалось, не страдал от какой-либо боли и чувствовал себя комфортно. Очень удобно. На матрасе, на котором он лежал, с достаточным количеством подушек, чтобы убаюкать его.

Простыни пахли ванилью, и женщиной, нельзя забывать про сладковатый аромат женщины, который заставил его подумать о лунных лучах. Ткань казалась шелковистой и мягкой на его коже, но еще лучше было то, что обнаженное тело прижималось к нему.

Назад на секунду. Обнаженное тело прижималось к его коже. Моей коже.

Срань господня!

Не думая о женщине, обнимающей его, Брэндон спрыгнул с кровати, встал на две ноги, не на когти и ущипнул себя, его тело было бледным и все же человеческим. Не чешуйчатым.

— Я - это я.

Он прошептал это слово, едва осмеливаясь поверить в это. Но повсюду ли оно распространялось? Опустив взгляд ниже, убедился, что между ног, висит могучая змея, как он и помнил, вместе с яйцами. Что с его лицом?

Пальцами ощупывал свои черты, и они казались правильными, но ему нужно видеть.

— Зеркало. Мне нужно зеркало, — пробормотал он, поворачиваясь, и наконец заметил одно над комодом. Ему не нужно подходить слишком близко, чтобы увидеть свое отражение, отражение, которое теперь казалось странным после стольких лет. Даже его волосы торчали длинными прядями.

— Сработало. Это действительно чертовски сработало.

— Конечно, так оно и есть. Я же говорила тебе, что моя тетя Ксилия знает свое дело. Вот если бы тете Ванде удалось что-то в тебя влить, тогда все могло бы быть по-другому. У тебя могли бы быть рога или второй член.

Он повернулся. — Спасибо.

— За то, что не отрастил второй член? Ну не знаю. Это могло бы быть интересно, если ты спросишь меня.

— Не морочь мне голову, лунный луч. Спасибо тебе. За то, что притащила меня сюда и заставила свою тетю вылечить.

Ее губы изогнулись. — Если ты хочешь поблагодарить меня, то почему бы тебе не подойти сюда. — Она похлопала по матрасу рядом с собой.

Заманчиво. Все в Эйми заманчиво, от ее фиолетовых глаз цвета терна до мерцающих волн волос. Что касается ее тела, то она не пыталась его спрятать, позволив одеялу лишь частично прикрывать его.

Алебастровая красота частей ее тела манила. Он хотел подойти к ней и облизать каждый дюйм ее тела. Мне было трудно заявить: — Я не могу. Не потому, что этого не хочу.

Трудно скрыть признаки его интереса, когда он опустил взгляд. Тот факт, что она пристально смотрела, не помогал. Он раздувался еще больше. — В соответствии с этим, ты можешь и должен присоединиться ко мне. — Она снова похлопала по матрасу.

Он пытался игнорировать свою впечатляющую эрекцию, член, который не хотел ничего, кроме как погрузиться в эту чудесную женщину.

Женщину, которую он едва знал. Сумасшедшая леди, которая думала, что драконы реальны. Женщина, которая дала ему надежду.

Надежду и шанс, который он не может упустить.

— Часть меня действительно хочет остаться. — Он окинул взглядом изгиб ее груди, выглядывающий из-за края простыни; ногу с изящной икрами и частично обнаженное бедро; бедро, которое, если раздвинуть шире, можно увидеть розовую плоть. Он отвел взгляд. — Но теперь, когда я снова нормальный, обязан спасти свою сестру.

— И мы спасем ее. Скоро. Очень скоро. Но пока приготовления не будут завершены, нам нужно поспать.

Она похлопала по кровати, и в ее улыбке было столько приглашения.

Искушение слишком велико.

— Спать с тобой не входит в наши условия.

— Но нам обоим будет так весело. Ее нижняя губа надулась, практически призывая его приласкать их. Я мог бы поцеловать ее, если бы захотел. У меня снова есть губы.

Теперь было кое-что, чему он уже давно не предавался. Черт возьми, он не позволял себе никаких развлечений с женщиной с тех пор, как изменился. Так почему же именно он сказал «нет»?

В данный момент он не мог никуда пойти. У него нет ни одежды, ни денег, ни документов, а без крыльев как бы он путешествовал?

Он даже не был уверен, какое сейчас время суток или какой сейчас день. Шторы плотно задернуты, и в комнате царила почти кромешная тьма. Лишь слабый свет исходил из дверного проема, который, он готов был поспорить на хорошие деньги, являлся ванной.

Ванная означала душ. Черт возьми, когда у него в последний раз было такое?

В мгновение ока он оказался в большом стеклянном помещении. Он мог бы застонать, когда горячие брызги попали ему на кожу. И ахнул.

— Неужели меня только что бросили ради душа? — В ее голосе звучало веселье.

Повернув голову, он прищурился на Эйми одним глазом, пытаясь разлепить свои длинные влажные ресницы. Уперев руки в стену он наклонился слегка вперед, позволяя горячим иглам воды ударять по голове, а затем скатываться по спине.

Прозрачный стеклянный барьер между ними, возможно, предотвращал разбрызгивание капель, но они не скрывали их друг от друга.

Он вздрогнул. Он ничего не мог с собой поделать. В постели она казалась соблазнительной, демонстрируя только части своей подтянутой фигуры. Он сумел устоять, обладая достаточным самообладанием, чтобы не поддаться влиянию обнаженных рук и ног.

Но сейчас на ней нет простыни. Ни пижамы, ни какой-либо другой одежды. Эйми стояла без капли застенчивости, расправив плечи, с обнаженной грудью и выступающими набухшими сосками.

Небольшие углубления на ее талии переходили в стройные бедра. Ее холмик украшали серебристые завитки, которые соответствовали волосам на макушке. Идеа-а-а-а-льная. И снова он почти напевал из-за нее.

— Внимательно посмотри и рыдай, потому что это то, что ты бросил ради