— Я ничего не имею против того, чтобы жить с тобой в наше время. — Улыбка Джулиана стала еще шире. В его освещенных солнцем зеленых глазах искрился смех. — И чем меньше на тебе одежды, тем лучше ты выглядишь.

Софи почувствовала, что снова краснеет, и, отшатнувшись от него, направилась к груде камней, оставшихся от старого замка. В другое время Софи нашла бы эти руины живописными. Сегодня же с трудом заставляла себя сосредоточиться на них.

— Прекрасный вид, не правда ли? Он напоминает мне старый замок на земле Рейвенвудского аббатства. Мне надо было привезти с собой альбом.

— Я вовсе не хотел смутить вас или нарушить ваш покой, мадам, — тихо проговорил Джулиан, подходя к ней сзади. — Или испугать напоминанием о той ужасной ночи. Я просто хотел немного пошутить. — Он коснулся ее плеча. — Прошу прощения.

Софи закрыла глаза:

— Ты не испугал меня.

— Каждый раз, когда ты уходишь от меня, я начинаю беспокоиться, что ты боишься.

— Джулиан, прекрати, прекрати немедленно. Я тебя не боюсь.

— Не обманывай, малышка, — нежно убеждал он ее. — Я просто волнуюсь, что твое мнение обо мне не скоро изменится.

— О, Джулиан, если ты еще хоть раз извинишься, я закричу! — Она отступила от него, не осмеливаясь оглянуться.

— Софи, что за ерунда? Что сейчас не так? Мне жаль, что ты не желаешь слышать мои извинения. Но у меня нет другого достойного способа, кроме как попытаться тебя убедить, что мое раскаяние искренне.

Все, что она могла сделать, — это не разрыдаться.

— Ты не понимаешь, — с несчастным видом проговорила Софи. — Я не хочу больше слышать твоих извинений, потому что… потому что в них…

Наступила короткая пауза, прежде чем Джулиан тихо сказал:

— Ты вовсе не обязана пытаться облегчить мою участь. Она обеими руками вцепилась в плетку.

— Я не пытаюсь облегчить. Я просто пытаюсь объяснить тебе некоторые детали. Дело в том, что я намеренно ввела тебя в заблуждение.

Снова молчание.

— Я не понимаю. Что ты имеешь в виду, Софи? Что мое поведение ночью было не столь плохим, как мне кажется? Ну, пожалуйста, не беспокойся. Мы оба знаем правду.

— Нет, Джулиан. Ты не знаешь правду. Ее знаю только я. И должна кое в чем признаться, но боюсь, что ты очень разозлишься.

— Но не на тебя. Я никогда не смогу разозлиться на тебя.

— О, молю Бога, чтобы ты помнил об этом, хотя здравый смысл подсказывает мне, что ты забудешь свое обещание. — Она собрала все мужество, не осмеливаясь обернуться и прямо посмотреть ему в глаза. — Причина, по которой ты не должен извиняться заревое якобы постыдное поведение, в том, что ты ничего плохого не сделал…

— Что?!

Софи, закрывая лицо рукой в перчатке, задела шляпку, и плюмаж снова съехал набок.

— То есть ничего не произошло, хотя ты думаешь, что произошло.

Тишина за ее спиной стала оглушающей. И тут Джулиан снова заговорил:

— Софи, черт побери! Но ведь было так много крови! И она бросилась объяснять, пока мужество совсем не оставило ее:

— Но со своей стороны я должна вам указать, что вы пытались нарушить суть нашего соглашения. Я очень нервничала и злилась… Надеюсь, вы примете это во внимание, милорд: вы из тех людей, которые способны понять, что такое гнев.

— К черту, Софи! О чем ты говоришь? — Голос Джулиана стал слишком тихим.

— Я пытаюсь, милорд, объяснить, что вы вовсе не терзали меня в ту ночь. Вы просто заснули.

Наконец Софи медленно повернулась и посмотрела на него. Он стоял рядом. Ноги в блестящих ботфортах расставлены, в руке — плетка. Его изумрудный взгляд был холоднее, чем царство Аида.

— Разве я заснул?

Софи быстро кивнула, напряженно глядя мимо его

Плеча:

— Я добавила в чай кое-каких трав. Я же говорила, что есть более эффективные средства от бессонницы, чем портвейн.

— Помню, — вымолвил он ужасно тихо. — Но ты ведь тоже пила чай.

Она покачала головой:

— Я просто притворилась, что пью. Вы были слишком заняты, ругая книгу мисс Уоллстоункрафт, поэтому вообще не замечали, что я делаю.

Он сделал к ней шаг. Плетка болталась у его ног.

— Дьявольщина! Но ведь доказательство было на простыне! Пятно…

— Это травы. После того как вы заснули, я добавила их в чай, чтобы добиться красноватого цвета. Только я не знала, сколько надо лить жидкости на постель, и так волновалась, что пролила слишком много, и пятно на постели получилось больше, чем задумывалось.

— Ты пролила чай с травой?.. — медленно повторил он.

— Да, милорд.

— И таким образом я убедился, что жестоко набросился на тебя.

— Да, милорд.

— И ты утверждаешь, что той ночью ничего не произошло? Вообще ничего?

Что-то внутри Софи всколыхнулось.

— Да ведь вы же пытались соблазнить меня, несмотря на мои протесты и просьбы не обольщать меня. И вы все равно пришли ко мне в спальню, не слушая моих возражений, и я очень испугалась. Дело, разумеется, не в том, что ничего не случилось, — если вы понимаете, о чем я говорю, — а в том, что ничего не случилось, потому что я помешала этому. Ведь не только у вас есть характер, Джулиан!

— Так ты меня опоила?! — В его голосе прозвучали недоверие и ярость.

— Но это было легкое снотворное, милорд.

Плетка Джулиана хлестнула по кожаному верху сапога, прервав ее объяснения. Глаза Джулиана зажглись, точно зеленые изумруды.

— Ты опоила меня одним из своих проклятых составов и устроила декорации, чтобы я подумал, что взял тебя силой.

По сути, ей нечего было возразить в ответ на такое заявление. Софи опустила голову. Она стояла уставившись в землю, плюмаж болтался перед глазами.

— Да, я полагаю, именно так вы можете относиться к случившемуся, милорд. Но я никогда не собиралась заставить вас думать, что вы, что… вы сделали мне больно. Я только хотела, чтобы вы думали, что добились, чего хотели… выполнили свою обязанность. Мне казалось, вас очень беспокоило то, что вы еще не воспользовались правами мужа.

— И ты решила, что, однажды осуществив свои права, я оставлю тебя в покое на следующие несколько месяцев?

— Я надеялась, что на какое-то время вы удовлетворитесь. И после этого согласитесь со сроком нашего договора.

— Софи, если ты еще хоть раз упомянешь соглашение, я задушу тебя. По крайней мере я испробую на твоей спине свою плетку.

Она смело шагнула вперед:

— Я готова к вашему насилию, милорд. Хорошо известно, что у вас дьявольский характер.