Александр Юнг, внимательно слушавший пояснения, лишь покачал головой в ответ собственным встревоженным мыслям. Он невольно взглянут на кристаллодиск с данными по проекту «Танаис». Дрожь охватывала президента, как только он пытался осознать истинный масштаб нависшей угрозы. Двадцать четыре тысячи Семей. В каждой – миллиарды особей, по сути, безропотных, беспощадных бойцов…

Адмирал Мищенко встал, неторопливо прошелся по террасе, остановился, глядя на океан, а затем произнес:

– Как говорили древние: «Хочешь мира, готовься к войне». Мы не стремимся к столкновениям, не жаждем крови, но большинство Диких Семей деградировало до такого уровня, когда ими воспринимается только язык грубой силы. Пропустим один удар, и нас сочтут легкой добычей. Именно поэтому я своим приказом высоко оценил действия Ральфа Дугласа. Я хочу, господин президент, чтобы вы поняли самое главное: жизнь спасенного им мальчика, Ильи Тернова, – это целая вселенная. Каждый из нас неповторим. А у общественного разума – миллионы бойцов и рабочих, они – всего лишь клетки огромного, по большей части непонятного нам организма, стремящегося выжить любой ценой. Пора трезво взглянуть на раздробленную цивилизацию инсектов. Мы привыкли смотреть на них с сожалением, как на жертв беспощадных харамминов, однако Квоты Бессмертных более нет, а двадцать четыре тысячи Семей смотрят на планеты Обитаемой Галактики как на лакомый кусок законной добычи. Нам придется быть жесткими и последовательными в действиях, если хотим сохранить мир.

Звезды над головой сияли ярко и холодно.

Юнг невольно поежился.

– Я прекрасно понял вашу мысль, адмирал, – негромко ответил он, забирая со стола кристаллодиск.

– Дядя Дуглас! Ты очнулся!

Ральф с трудом повернул голову. По ту сторону прозрачного пластикового барьера стоял Илья.

– Привет, малыш… – едва шевельнув губами, прошептал он.

– Ты поправишься, дядя Дуглас?

– Зови меня Ральф… Как сам?..

– Нормально. Только скучно. Врачи к тебе не пускали. И еще каждый день меня осматривают. Говорят про какую-то имплантацию.

– Ты… не бойся…

– А чего мне бояться? – не понял Илья.

– Ничего не бойся… – Ральф с усилием приподнял голову. – Врача… позови. Того, что тебя осматривает каждый день.

– Ладно. Он тут недалеко. Я видел. А зачем он тебе? Болит еще? – Взгляд Ильи остановился на едва зарубцевавшихся ранах Ральфа.

– Поговорить с ним хочу… О тебе…

Илья удивленно улыбнулся:

– Обо мне?

– Ну да… Я ведь теперь тебе… словно отец, верно?

– Здорово! – Глаза Ильи заблестели. – Ты ведь не шутишь?

– Ну, какие шутки?.. Давай, зови врача…

Илья, полный необъяснимого, радостного предчувствия, выбежал за дверь.

Ему хотелось закричать на весь госпитальный коридор: «У меня теперь есть отец!»

Ральф закрыл глаза, с трудом сглотнул.

– Имплантация… – сипло прошептал он. – Ишь какие шустрые…

«Илью имплантируют в любом случае, – подсказал неумолимый внутренний голос. – Для мнемоника второго поколения – это судьба».

«Ну, если имплантация неизбежна, то воспитать Илью мне никто не запретит…» – подумал Ральф, глядя вслед мальчику через прозрачную дверь реанимационной палаты.

«Оружие хранит мир», – так говорили древние.

Командир «Танаиса» полковник Карл Дитрих с самого утра испытывал глухую, неосознанную тревогу. Саднящее чувство не отпускало весь день. Нервозность казалась беспочвенной, но для боевого мнемоника не существует мелочей или случайностей. За четверть века службы во Флоте он твердо усвоил: у каждого явления обязательно есть причина. Рано или поздно она себя проявит.

Шахта гравитационного лифта подняла его на уровень восемнадцатой палубы, в сектор отдыха экипажа.

Прозрачные створки бесшумно скользнули в стороны. Перед Дитрихом открылось пространство огромного парка, занимающего площадь в двадцать квадратных километров. Купол суспензорной защиты отделял уникальную биосистему от ледяного дыхания космоса.

Центральная аллея обрывалась на границе света и тьмы. Габаритные огни очерчивали контур небольшой смотровой площадки.

Дитрих остановился. «Не оружие – «Танаис» хранит современный мир», – подумал он, невольно перефразируя древнее изречение.

Взгляд командира привычно и уверенно обежал обозримое пространство: бездонный мрак космоса расплескался над аллеями тщательно ухоженного парка, резко контрастируя с нежной зеленью листвы. Млечный Путь, рассеченный черным шрамом Рукава Пустоты, воспринимался с неожиданного ракурса: река холодного звездного света вырывалась из-под края платформы, текла в бесконечность.

За границей защитного поля начинался сложный рельеф внешней обшивки огромного электронно-механического мира. Миллионы огней очерчивали контуры надстроек, рассыпались пунктирными линиями, следуя вдоль границ консервационных площадок, где отсортированные по эпохам, моделям и габаритам, надежно удерживаемые захватами, в ожидании очереди на утилизацию покоились десятки тысяч космических кораблей, доставленных сюда из разных уголков освоенного людьми космоса.

Широкие транспортные магистрали вели от мест стоянки в недра «Танаиса». Работы по утилизации не останавливались ни на минуту. Специальные платформы с закрепленными на них космическими кораблями медленно двигались между надстройками рабочих станций, совершая остановки подле каждого роботизированного комплекса.

В зависимости от размера и былого предназначения корабля к нему направлялись различные по численности группы технических сервомеханизмов. У каждой рабочей станции совершался определенный набор операций: демонтировались силовые установки, системы вооружений, внутреннее оборудование. Снятые узлы и агрегаты отправлялись на тестирование, пригодные к дальнейшей эксплуатации впоследствии попадали на склады, а корпуса космических кораблей подавались внутрь «Танаиса», где происходила их окончательная разборка: керамлитовые элементы обшивки шли на переплавку, обнажившийся остов подвергался резке, затем сортировке по металлам.

По орбитам вокруг искусственного мира обращалось сорок восемь роботизированных заводов-спутников. Ни один грамм вещества, полученный при утилизации, не пропадал – промышленные комплексы, работающие на вторичном сырье, производили комплектующие, из которых на четырех космических верфях, входящих в состав орбитального кольца, строились современные транспортные и пассажирские корабли.

Система «Танаис» располагалась чуть выше эклиптики галактического диска, на изрядном удалении от пограничных светил звездного сообщества.