– Временами. Смотришь на корабли, вроде бы все нормально, активных сигнатур нет, а ознобом по спине все равно продирает, словно оттуда кто-то смотрит, выжидает момент, когда бы вырваться. – Илья абсолютно точно описал ощущение, насторожившее командира «Танаиса». – С чего вдруг такая нервозность, непонятно, – добавил галактлейтенант. – Мысль[16]на гашетке в буквальном смысле ноет…

Дитрих внимательно выслушал его, подумал: «Значит, не я один ощутил опасность». Но с прибывшими кораблями чувство никак не связано. Тотальная проверка не выявила источника угрозы, однако тревога не исчезла, сознание не выдернуло занозу, а лишь загнало ее вглубь.

– Илья, а ты общаешься с отцом? – стараясь скрыть от подчиненных скверное расположение духа, поинтересовался Дитрих.

Тернов удивился вопросу.

– Видимся редко, – скупо признался он. – В последние годы вообще не встречались.

– Я какое-то время служил с Дугласом в одной эскадрилье, – пояснил командир «Танаиса». – Потом меня назначили командовать фрегатом «Апостол», и мы как-то потеряли друг друга из вида. Где он сейчас?

Илья достал из нагрудного кармана летной формы крохотный чип, сжал его между пальцами, и в воздухе возникло объемное изображение: крепкий мужчина лет сорока пяти стоял на фоне какой-то неимоверно древней, но тщательно отреставрированной машины. Его глаза улыбались, лицо выглядело загорелым. Задний план стереоснимка был смазан, расплывчат, лишь над отрезком дорожного полотна по правую руку виднелся древний указатель, установленный у развязки скоростных автомобильных магистралей: «Мегаполис Европа – 150 километров».

– Ральф теперь живет на Земле? – удивился Дитрих.

Илья кивнул:

– Он ушел из Флота.

– Да, слышал. – Дитрих рассматривал стереоснимок, словно пытался найти в нем какую-то скрытую информацию. – Дуглас всегда был честен и прям. Никогда не скрывал своего мнения. Он считал, что система Конфедерации стала неповоротливой, плохо и неадекватно реагирует на внешние угрозы.

– Его отставка оказалась для меня полной неожиданностью, – признался Илья. – Я в ту пору учился на пятом курсе. Самый напряженный отрезок мнемонической подготовки. Он прилетал на Элио, но меня отпустили всего на час. Толком даже поговорить не удалось. Через год он прислал этот снимок.

– Ну а в рамках сети общаетесь?

– Нет, – вздохнул Илья. – Отец несколько раз присылал сообщения, только отвечать мне было некуда. С Землей открытого Интерстаровского канала до сих пор нет, хотя блокада Солнечной системы давно снята. Как-то все непонятно. Мне по завершении учебы даже отпуска не дали, отправили сюда, на «Танаис».

– Не унывай. – Дитрих ободряюще подмигнул Илье. – Год прослужишь, дам тебе отпуск. Отцу привет от меня передашь при встрече?

– Передам. – Илья нахмурился. Разговор явно тяготил его. – За поддержку спасибо, но вряд ли мне разрешат посещение Земли.

– Ну, ты наперед не загадывай. Для боевого мнемоника есть лишь одно обязательное условие – всегда оставаться на связи, где бы ты ни оказался. Да и на Земле все меняется к лучшему: я слышал, там полным ходом развивается туристический бизнес, так что станцию ГЧ обязательно подключат. Запомни, Илья, бывших мнемоников не бывает. Подумай над этим. Просто так из Обитаемых Миров на Землю никто не эмигрирует. Может, и не было никакой отставки?

Тернов удивленно промолчал. Такая трактовка событий ему и в голову не приходила. А ведь командир, возможно, прав!

– Дитрих, можно тебя на минуту? – Галакткапитан Хорватов взглядом указал на двери кафе.

– Ну, пошли, прогуляемся. – Командира «Танаиса» ничуть не смутила прозвучавшая фамильярность. Среди мнемоников обращение по званию не прижилось: при действиях в рамках сети, особенно в боевой обстановке, это отнимало драгоценные доли секунд, а они зачастую решали многое.

На улице искусственно созданный ветерок лениво шелестел листвой деревьев.

– В чем проблема, Радек?

– Не проблема, просьба. – Хорватов разжал ладонь, и над ней появилось миниатюрное голографическое изображение, смоделированное кибстеком.[17]

Дитрих сразу понял, о чем пойдет речь.

Единственным космическим объектом, периодически приближающимся к системе «Танаис», была комета Мальцева, названная по фамилии обнаружившего ее пилота.

Темное, ничем не примечательное небесное тело не представляло интереса либо угрозы. Сцементированные льдом астероиды образовывали крупное ядро, за которым тянулся шлейф мелких обломков, газа и пыли. Траектория эллиптической орбиты, по которой двигалась комета, огибала звезду, расположенную в пяти световых годах от «Танаиса», затем уходила во мрак пространства. Комета тщетно стремилась вырваться в межгалактическую пустоту – под воздействием сил гравитации ее скорость падала, и она постепенно поворачивала назад, вновь устремляясь к звезде.

В апогее орбиты, двигаясь с наименьшей скоростью, комета Мальцева проходила всего в двух миллионах километров от «Танаиса».

Звезда, вокруг которой обращалась комета, не имела планет, лишь три пояса астероидов располагались на орбитах ничем не примечательного светила.

В период строительства космической станции кольца обломков тщательно исследовали, но не обнаружили каких-либо следов деятельности разумных существ.

– И что ты хочешь? – спросил Дитрих, мельком взглянув на объемное изображение.

– Разреши патрульный вылет, – попросил Хорватов.

– Зачем? Сканирующие комплексы держат комету в прицеле. Сигнатуры в пределах допустимых погрешностей.

– Знаю. Мне бы молодых пилотов в деле проверить. Тернова и Зотова.

Дитрих на мгновение задумался, затем кивнул:

– Мысль неплохая. Конечно, погружения в гиперсферу не рекомендованы, но поддерживать боевую форму необходимо. Академия – это хорошо, но полетную практику ничто не заменит. Действуй. По возвращении доложишь.

Ночью Дитриха мучили кошмары.

Давние, казалось бы залеченные временем душевные раны вдруг начали кровоточить.

Ему снилось, что он вновь находится на боевом мостике фрегата «Апостол» – травматические воспоминания, по непонятной причине вдруг вырвавшиеся на волю, захлестнули рассудок.

Бой Элианской эскадры с флотом механоформ происходил в скоплении О’Хара больше десяти лет назад.